— Я этот куст выброшу! — кричала Васена Власьевна. — Грязь еще разводить!
И опять на Арсения:
— Дурак, ты и есть дурак! Что ты связался? Никакой гордости, честное слово!
Арсений сначала молчал, а потом вдруг и говорит:
— Ты вот все бранишься, душа моя, а того не знаешь, что сосед наш не просто Федор Кузьмич, а сам государь-император… Венценосец! Александр Павлович! Слава России!
— Час от часу не легче! — охнула Васена Власьевна. — Теперь еще и венценосец!
— Он мне сам говорил!
Васена Власьевна разговаривать не стала, только пальцем у виска покрутила. Вечером встречает в коридоре Лукичевых.
— Новость слыхали? — спрашивает. — Император у нас объявился! Прямо в нашей квартире!
И рукой на дверь Федора Кузьмича показывает. Лукичевы развеселились от всей души. Долго потом на кухне расшаркивались друг перед другом — «ваше величество».
— С этим психом не соскучишься!
А через неделю, в самом начале сентября, именины Васены Власьевны, гости собрались — три человека: Алдошкины, муж и жена, и Недорезов Митяй Маркович с первого этажа. Арсений развлекал их — Васена Власьевна просила. Петухом кукарекал, коробок спичек жевал. Или еще: зажигал свечку и руку над огнем держал. Алдошкина Клементина только вздыхала:
— Счастливая ты, Васена. Вон какой муж у тебя. Позавидуешь… А мой-то глухарь-глухарем — ничего не слушает… Одна гордость…
— Да что там! — машет рукой Васена Власьевна. Подзывает она Арсения и говорит ему:
— Будь любезен, передвинь вон тот шкаф от двери. Уж больно тесно стоит, проходу мешает.
Клементина Алдошкина даже испугалась:
— Да ты что, Васена! Побойся Бога! Здесь полк солдат нужен! Разве сдвинешь?
А Арсению хоть бы что. Подошел к шкафу, уперся плечом и давай толкать что есть силы. Пот с него градом, красный весь, жилы на лбу вздулись. Шкаф, конечно, ни с места.
— Будет тебе, — вмешивается Митяй Маркович. — Надорвешься!
И тут вдруг шкаф как-то странно скрипнул, покачнулся и чуть-чуть сошел с места. Все сначала просто замерли, а потом сразу в ладоши хлопать. А Арсений раскланивается, как актер на сцене, руку к груди прикладывает. Тут Васена Власьевна ему и говорит:
— А теперь расскажи, какой у нас царь в квартире объявился! Умереть можно!
Арсений сначала не хотел было говорить, но потом все же начал:
— Это когда сосед наш из больницы вернулся. Я в тот день поздно пришел, у Ашота Гургеновича в ларьке убирался. Поставил на плиту чайник, а Федор Кузьмич из комнаты своей выглядывает, пальцем манит. Как я вошел, дверь плотно прикрыл и шепчет: «Теперь можно открыться… Время пришло… Тебе первому…» Снова в коридор выглянул — нет ли кого. «Знай, любезный, я Федор Кузьмич…»
