— Возят тебя, возят, а все без толку, — ворчала Васена Власьевна.
Ну, что правда, то правда. Федор Кузьмич как был странный, так и остался. Вроде бы все ничего, только нет-нет, да что-нибудь и выкинет. Однажды, к примеру, вышел из комнаты и ходит по квартире с кружкой, воду по сторонам плескает. Спрашивают: что ты делаешь? А он молчит. Ну, кружку у него отобрали, только в тот же день на лестнице пожар — квартира соседняя загорелась. Другой раз Лукичева Капа отругала Федора Кузьмича за то, что из ванной с утра не вылазил, да к вечеру и слегла — живот у нее пучит, давит, будто камни внутри. А утром Федор Кузьмич зашел, дал ей водички какой-то своей — и все как рукой сняло. Или другой случай. Вечером как-то поздно зовет Лукичева Капа Васену Власьевну в коридор. Смотрит, а в щель под дверью Федора Кузьмича свет виден. И ведь знают, что старика нет дома, в больницу его утром увезли, а свет, вот он — сначала горел, а к ночи погас… И вот как-то само собой вышло, что Арсений при старике оказался, будто так оно и должно быть. Вроде сиделки или прислуги сделался. На прогулки его водил, в комнате убирался, поручения всякие исполнял. А Федор Кузьмич известно — не простой, с причудами. Приготовит ему Арсений суп овсяный, а старик тарелку отодвигает:
— Пересолено… Я это есть не буду…
И опять Арсений не сердится, не обижается. Тарелку выльет, другую еду подаст. Федор Кузьмич ест, рассказывает:
— Я когда в келье сибирской жил, меня хорошо угощали. Особенно в праздники. Народу-то ко мне много ходило. Пирогов нанесут, лепешек. Я ни от чего не отказывался. Особенно оладьи любил с сахаром.
Или однажды рубаха у старика на локте прохудилась. Арсений сам, своими руками заштопал, а Федор Кузьмич взял и порвал снова.
— Кое-как сделал, любезный… Не нравится мне… Рубаха белая, а заплата цветная…
С халатом была история. Халат у Федора Кузьмича вконец износился. Арсений уж чинил его, подшивал, целую неделю возился. А Федор Кузьмич даже в руки не взял.
— Выбрось его… Он же ветхий совсем… Мне новый нужен…
Арсений в этот день как раз деньги должен был получить у Ашота Гургеновича за уборку. Вот он взял и купил старику халат, подержанный, правда, на вещевом рынке. Васена Власьевна как узнала, чуть из дома Арсения не выгнала.
— Совсем спятил? Дома ни копейки! А он — халат! Психу какому-то свихнутому!
Теперь опять же цветок. Федор Кузьмич в кухне на окне держал в горшке какой-то куст. Что это за растение — никто не знал. Пыльные, сухие ветки без единого зеленого листочка. Только Федор Кузьмич каждый день напоминал Арсению: не забудь полить. А там сколько ни поливай — прутья и есть прутья, и земля в горшке твердая как камень. Все только смеялись над Арсением.
