— Хуже отца, — Марк отвернулся и резко изменился в лице.
И вскоре стало ясно, почему. У входа с визгом затормозили машины — одна, вторая, третья. Захлопали дверцы, застучали сапоги — если Гордей и ездит с целым взводом охраны, то к чему такая поспешность? Как полицейская облава, ей богу.
В ресторан ввалились десять рослых плечистых молодцев в соломенных шляпах и светлых пальто, под которыми покачивались карабины и кобуры с револьверами.
— Вон они! — бармен указал на нас и спрятался за стойкой.
Бугаи направились к нашему столику. Кажется, я малость переборщил с конспирацией, и нас приняли не то за рэкетиров, не то за членов враждебной банды.
Так или иначе, вместо наследника по тревоге приехала группа быстрого реагирования местного разлива.
И нас однозначно ждали бы сломанные кости, а то и что похуже, если бы на моей стороне не оставался Дар.
Главное — не спалить и это заведение, ведь за него придется отстегнуть несоизмеримо больше.
И в этот раз призвал на помощь не огонь, а воду, превратив ее в тончайший слой льда под ногами бандитов.
Какое-то время те маршировали на месте лунной походкой, а затем дуновение ветра сбило с ног всю десятку.
Тут слегка перестарался, и во все стороны полетела посуда, скатерти и подолы платьев.
Почтенная публика с воплями кинулась прочь, а я же с усмешкой вращал пальцем, точно перемешивал чай в стакане, и бугаи с вытаращенными зенками вертелись на полу, как заправские брейк-дансеры.
Увы, шоу пришлось прервать, когда над ухом щелкнул курок, а в затылок уперлось холодное дуло.
— Закiнчуй цей балаган, — узнал знакомый голос. — Про шо хотiв казати?
Охранники замерли, а зашедший с черного входа Гордей спрятал револьвер и сел напротив. Я велел Марку принести чемоданы и открыл тот, что с деньгами.
— Здесь вся сумма.
— А там? — Хмельницкий указал трубкой на тонкий кейс, куда могли поместиться только бумаги.
— А там кое-что крайне важное, о чем я хочу лично переговорить с твоим отцом.
— Отец со всякой шушерой не балакает, — очевидно, Гордей мог спокойно разговаривать на русском, просто не хотел.
— А как насчет уполномоченного посредника семьи Кросс-Ландау? — я положил ладонь на кейс и многозначительно посмотрел на собеседника. — С правом торговать алкоголем в порту.
Толстяк насупился и зыркнул исподлобья.
— А не брешешь? Ну-ка, покажи. Если подделка или филькина грамота — я сломаю тебе ноги. И плевать, что чаклун.
Я открыл крышку и повернул чемодан к Гордею. Тот поднес лист к лицу и долго изучал, разве что не обнюхивая печать. После чего сказал:
