— Крыжовник и сирень.
— Что? — не сразу понял, к чему он клонит.
— Любимые духи Риты. Очень редкие, от частного зельевара прямиком из Польши. Ни у кого таких больше нет. Значит, подпись настоящая. Не знаю, как ты ее добыл, но мне твой подход нравится. Три дня назад вернулся с фронта в обнищавший дом, а уже ходишь, как англицкий джентльмен, катаешь на элитном кабриолете и сыплешь грошами налево-направо. Пожалуй, к тебе стоит приглядеться получше. Езжай за нами.
* * *
Широкая гравийная дорога петляла меж раздольных полей, протянувшихся от горизонта до горизонта.
Я увидел и пшеницу, и ячмень, и стройные ряды кукурузы и красно-зеленые всходы сахарной свеклы — культуры, идеально подходящие и для здорового сытного питания, и для производства алкоголя.
Нам навстречу то и дело катили грузовики с цистернами, кунгами и насыпными кузовами. Иной техники не заметил — похоже, с изобретением трактора здесь тоже повременили. Да и зачем, если недостатка в рабочей силе не имелось.
Всюду сновали смуглые фигуры с длинными черными волосами — десятки, сотни, а может и тысячи. С корзинами, тяпками, ведрами и тачками — собирали, рыхлили, удобряли, не покладая рук и не разгибая спин.
И глядя на тощие изнуренные тела, едва прикрытые отрезами хлопчатой ткани, я сильно сомневался, что батракам здесь платят достойную зарплату.
За аборигенами присматривали конные разъезды — лихие молодчики в джинсах и ковбойских шляпах внимательно следили за полями, держа для воров и налетчиков карабины, а для непокорных индейцев — лассо и длинные кнуты.
И одними только избиениями наказания не ограничивались.
Вдоль дороги тянулись телеграфные столбы, и чем дальше мы отъезжали от города, тем чаще встречали рабочих, подвешенных за руки на опорах — так, что земли касались только пальцы.
Мужчины и женщины стояли со связанными запястьями, а на их шеях висели тяжелые металлические блины — килограмм по пять навскидку.
Выглядели страдальцы крайне паршиво — кто стонал от жажды и жары, кто безвольно свешивал голову, а кто и вовсе не подавал признаков жизни.
— За что их так? — спросил, с тревогой поглядывая на обочины. Увиденное очень напоминало зверства в лагерях террористов, и от этого стало еще больше не по себе.
— За пьянство, — Марк сдул с носа жирную муху, что в изобилии роились над подвешенными. — Пока работаешь — пить нельзя ни капли, иначе — столб.
— А что, проблемы с пьянством? Что приходится выдумывать такие пытки?
— Скоро сам увидишь, — усмехнулся брат.
