– Мы действительно сможем пожениться?
– Если ты этого хочешь… Я не еврейка…
– О, возлюбленная!
– Ты не ответил – ты хочешь? – с тревогой спросила Вера.
– Хочу ли я? О, ангел мой, я жажду!
– Ты станешь думать об одной лишь музыке, забывая обо мне?
– Забыть о тебе? Вслед за музыкой ты в сердце моем!
– Вслед? Я хочу быть впереди! Я хочу, чтоб ты любил меня больше всего остального!
– Я ставлю тебя превыше всего! – спохватился Давид.
– Правда? И ничто не разлучит нас?
– Семь морей не разлучат нас!
– Посулами всякий богат! Я не надоем тебе, когда достигнешь славы?
– Все, чего достигну – все для тебя, любимая!
– Прости мне тревогу и сомнения, но я росла в православии… твой путь совсем иной…
– Мы в Америке. Здесь люди и души сплавляются в котле…
– Отец, кажется, примирился. Бедный, ему нелегко, он так предан Руси!
– А мой народ предан Сиону. Но дети должны идти своею тропой, не отцовской!
– О, ты современный пророк, Давид! Я счастлива. Ты тоже счастлив?
– Я счастлив и я изумлен. Преграды преодолены так внезапно! Трудно поверить…
– Трудно поверить в желанный исход? Откуда меланхолия?
– Не знаю. У нас, евреев, в радости всегда найдешь печаль. Это наша трагическая история.
– Милый, ты добрался до конца трагической истории. Отбрось путы столетий.
– Да, да, Вера. Я жизнерадостен, как прежде. Этот день станет нашим главным днем!
Давид приготовился играть. Скрипка взорвалась ликующей тарантеллой. Послышался стук в дверь. Увлеченный, он не услышал. Дверь приоткрылась, барон Ревендаль неуверенно просунул голову. Давид заметил его. Судорога пробежала по лицу скрипача. Шатаясь, он попятился назад, оказался в объятиях Веры.
– Лицо! Лицо! – прохрипел Давид.
– Что случилось, дорогой? – встревожилась Вера.
– Это пройдет. Никогда еще галлюцинации не были так ярки…
– Что с ним? – резко спросил барон, входя в комнату.
“Не может быть, не может быть…” – бормотал Давид. Неверным шагом он подошел к барону, пытался ощупать знакомое лицо.
– Руки прочь! Назад, пес! – в бешенстве вскричал барон, выхватив пистолет.
– А, вы и мою жизнь хотите взять! Вам мало отца и матери, сестер и братьев!
– Тьфу, умом тронутый! – выпалил барон.
– Нет, не убирайте оружие! Над собой свершите правосудие, вы избежали его в России!
– Правосудие над самим собой? За что? – ахнула Вера.
– За преступления, за поношения!
– Ты бредишь, Давид! – воскликнула Вера.
– Ах, если бы!
– Но это же мой отец!
– Твой отец? О, ужас!
– Вера, я объясню тебе! – проговорил барон, пытаясь притянуть дочь к себе.
