На проспекте Сталина загрузились быстро. Тюки сверху затянули брезентом, закрепили его к бортам. Сержант, как только приехали под загрузку, сразу исчез. И появился, когда всё было готово к отправке и с бумагами на груз.
Залез в кабину и командирским голосом приказал ехать.
Костик только вздохнул. Что тут поделаешь? Приказ есть приказ. Надо ехать. На душе муторно и неспокойно. А сержанту хоть бы хны. Расселся, закутался в полушубок и непонятно, спит или бдит.
Спина слегка заныла. Последствия ранения время от времени сказываются.
Костик направил грузовик на выезд из города. Встречный ветер выдувал тепло из кабины, и пришлось натянуть варежки, а то руки начали замерзать. Сержант никак себя не проявлял.
«Мама, папа. Видели бы вы меня сейчас! Я за рулём грузовика еду за каким-то особым грузом. Вы всегда говорили, что мен не хватает ответственности. Вот теперь её мне за глаза этой самой ответственности. Похоже, что вернуться назад мне суждено, а что ждёт меня здесь, не знаю. Я о вас уже редко вспоминаю. Время летит быстро. Хоккея тут нет. Да и какой хоккей? Война идёт! Ещё это моё ранение. Мне, конечно, всё интересно здесь, но хочется домой, в свой мир, в будущее. С родственниками отношения хорошие, я и большую часть зарплаты отдаю бабушке. Она командует деньгами во всей семье. И почему-то хочется на фронт. Не могу даже самому себе объяснить. Я всё время слежу за своим языком. Боюсь. Что вылетит непонятное слово для аборигенов этого мира из моего будущего. Да и вообще держу язык за зубами. Как-то нет желания оказаться в местах не столь удалённых из-за неправильного слова. Я себе удивляюсь. Вчера ещё мне было пятнадцать, и не подозревал, что придётся воевать. И вот на тебе. Повоевал, в госпитале повалялся, с родственниками познакомился, короче освоился в этом мире. По идее я должен хотеть остаться в тылу, водить машину, работать, как все на пользу родине. А мне хочется на фронт. И что самое странное, я и сам не могу себе объяснить такое желание».
Дорога, сверху припорошенная снегом, была хорошо накатана. Встречных, правда, машин прошло всего три. Начало уже темнеть. Грузовик слушался руля и вроде всё хорошо, но появилось лёгкое ощущение тревоги. Костик, не понимая, откуда это, осторожно толкнул в плечо сержанта.
– Ну? – тот уставился на Костика красными глазами.
– Что-то не по себе стало. Тревожно как-то, – попытался объяснить Костик.
Сержант взбодрился, и смеяться над ним не стал. Костик боковым зрением заметил, как тот приготовил наган, и усиленно протёр глаза.
