Тот неторопливо отпер ящик стола, достал толстую тетрадку в коленкоровом переплете и превосходную логарифмическую линейку с линзой на движке.
— Сейчас посчитаем, — он тут же раскрыл тетрадь. — Какая камера у Либби? — спросил он через некоторое время.
— Не знаю, — Флеров, который после очередного щелчка вновь занялся установкой, поднял голову. — Забыл спросить!
— М-да, — протянул Петржак. — А звонить неудобно. — Он вздохнул. — Утро как-никак.
За окнами действительно тихо серел рассвет.
— Ты считай по обычной, — посоветовал Флеров. — Многослойной, как у нас, ни у кого в мире нет.
— В обычной камере, — Петржак глянул на линейку, — один распад должен наблюдаться раз в пятьдесят часов… У нас же, как известно, шесть распадов за час.
— Итого разница в триста раз! — мгновенно подсчитал Флеров.
—. Но наша камера не настолько превосходит обычную… — Петржак захлопнул тетрадь и вложил линейку в футляр.
— Разница всего на один порядок! — Флеров тряхнул головой. — К тому же мы исходили всего лишь из среднего арифметического между теорией и отрицательным результатом.
— Да! — подмигнул ему в ответ Петржак. — Наш фон явно где-то около… Тут очень стоит покопаться!
— Еще бы не стоит! Это чей осциллограф? — Флеров кивнул на стоящий в углу металлический ящик с круглым, чуть выпуклым экраном электронно-лучевой трубки и ребристыми регуляторами настройки под ней.
— Чужой, но временно можно позаимствовать… Хочешь подсоединить к усилителю?
— Угу! — подтвердил Флеров. — Для большей наглядности. Фигура импульса, бывает, на многое открывает глаза.
Не без натуги оторвали они тяжелый прибор от пола и, сгибаясь, перетащили его к усилителю. Петржак подыскал подходящие провода и быстро подсоединил клеммы осциллографа к установке.
Очередной сигнал не замедлил заявить о себе острым всплеском зеленоватого света. Но ничего нового этот огненный зубец им не сказал. Самопроизвольное деление в камере по-прежнему оставалось сомнительным…
…За рулем Курчатов чувствовал себя не слишком уверенно. С первой тренировочной поездки, когда он смял бочку из-под бензина и наехал на дерево, прошло не так много времени. Но сегодня он ехал без опаски, хотя и не быстро.
Было рано, и город только просыпался. Из парка выходили на линию первые трамваи. Дворники в белых передниках сметали с влажных тротуаров опавшие за ночь листья. В улицах еще было сумрачно, но, когда автомобиль въезжал на мост через очередной канал, туманные дали распахивались и светлели. Курчатов невольно прибавлял скорость. Мимо проносились плавные изгибы гранитного парапета, темный бегущий орнамент оград, серая вода в тени горбатого мостика, чугунные тумбы, цепи, фонари…
