Затаивший дыхание Троттер кивнул.
— Я ни единой душе не скажу, Хили. Честно.
Эндриан взглянул на Тома, тот тоже серьезно кивнул.
— Ну что же, хорошо, — сказал Эндриан. — Однажды вечером, лет около трех назад… на самом деле почти ровно три года назад… я сидел дома и смотрел телевизор. Помнится, показывали «Человека по имени Железный Бок». Отец у меня профессор биохимии, работает в Бристольском университете и часто задерживается допоздна. В тот вечер мама была на кухне, глушила водку прямо из чайной чашки. В десять она грохнула чашкой об пол и завопила так, что я услышал ее в гостиной.
Троттер смущенно заерзал.
— Послушай, — сказал он. — Ты вовсе не обязан рассказывать нам об этом.
— Нет-нет, мне самому хочется. Она, как я уже сказал, пила с самого полудня и тут вдруг взвыла: «Десять часов! Десять долбаных часов! Почему его нет дома? Почему, во имя Господне, его нет дома?» Что-то в этом роде. Я заглянул на кухню, увидел ее опухшее лицо, залитые слезами и испятнанные тушью для ресниц щеки, дрожащие губы и, помню, подумал: «Она похожа на Шилли Уинтерс, но только бесталанную». Не знаю, почему мне пришла в голову именно эта мысль, но вот пришла. Я отвернулся к телику — не мог видеть ее такой — и сказал: «Он работает, мама. Ты же знаешь, он работает». «Работает? — взвизгнула она, обдав мне лицо зловонным дыханием. — Работает! Вот это отлично! Вставляет этой манде лаборантке, вот что он делает. Сучара. Я ее видела… дурацкий белый халат и дурацкие белые зубы. Маленькая сучья шлюшка».
И Том, и Троттер, не веря ушам, таращились на выкрикивавшего эти слова Эндриана, однако глаза его были закрыты, казалось, он и забыл о присутствии друзей.
— Визжать она умела, моя мама. Я подумал, что вопль такой силы сорвет ей голос, на деле же надтреснуто прозвучал мой собственный. «Ты бы лучше легла в постель, мама», — сказал я. «В постель! Это он сейчас валяется в сучьей постели». Мама захихикала, потянулась к бутылке и выхлебала остатки водки, так что жгучая струйка потекла, смешиваясь со слезами, по складкам ее мясистого лица. Мама икнула и попыталась втиснуть бутылку в измельчитель отходов, было у нас такое устройство.
— «Гарбюратор», — сказал Свинка Троттер. — По-моему, они называются «Гарбюраторами».
— Да, верно, «Гарбюратор». Она попыталась втиснуть бутылку в «Гарбюратор». «Я собираюсь застукать обоих за их веселыми играми» — пропела она. Когда мама хмелела, то начинала вот так припевать, это был знак, что она набралась всерьез. «
