Снег слепит глаза. Я сразу же по пояс утонул в мягком сугробе. Начал потихоньку пробираться, работая лопатой как веслом. Колонка полностью занесена. Откопал.
Сын наливает в ведра воду. Их восемь штук. Я ношу. Мама открывает двери и чистит от снега мостки и у крыльца.
Вокруг бушевало. Поднимало железо вместе с рубероидом на одном из участков крыши.
В нашем краю деревни взад и вперед пробежал Сашка Ряхин. По-видимому искал свою мать. А она спустя некоторое время, шарашась, прошла с палкой в сторону своего дома. В такую погоду и в деревне не долго заблудиться.
Натаскали воды. Скипел самовар. Пришел снежный Тимошка.
— Куда? Иди отряхивайся. — Ворчит на него мама.
В её руках хрустит разрезаемая буханка разогретого хлеба…
Напились чаю. Дело к вечеру. Я и говорю:
— Пойду схожу к Валентину Чистякову.
Это мой одноклассник. Но ему сильно не повезло. Отслужил армию. Устроился работать шофером в одну из организаций Череповца. И, спустя некоторое время попал в аварию. Защемило между кабиной и дверкой. Отказали ноги. Сейчас передвигается при помощи рук и коляски. Правда, иногда выезжает на инвалидной машине. Пишет стихи. Я, по мере возможности, стараюсь навещать его.
— Иди, — одобряет мама. — Возьми молока. Может попьет.
— Давай!
Налила двухлитровую банку. Поставил ее в сетку. Пурга не утихает. Уже темно. Лишь редкие фонари освещают дорогу. Тимошка увязался за мной. Хвост виновато поджал. Идет крадучись В двадцати метрах от меня.
— Тимошка! — прикрикиваю.
Он останавливается, отстает. И опять крадучись догоняет. Строго оборачиваюсь. Он опять останавливается и сидит.
— Ну что, — говорю, — с тобой делать? Раз увязался, пойдем.
Он, еще не веря, что не прогоняю его, бросается со всех ног ко мне. Ластится.
— Иди, — велю, — вперед.
Тимошка, обрадовано, бросается вперед и бежит по завьюженной дороге. Снежинки блестят на его длиной шерсти.
Дом Валентина на новой улице за конторой. По правую руку второй после кирпичного двухэтажного двенадцатиквартирного, построенного в шестидесятые годы. Его дом брусчатый — двухжитейный (как сказали бы в прежние годы). Квартира друга с северной стороны, «лицом» к старой деревне. Окна светятся. Значит дома. Подхожу к двери, а они на половину завалены снегом. И вся северная стена дома на половину в снегу. Как по горке подошел к дверям.
Собака крутится у ног.
— Берусь за ручку. Пробую. Чуть- чуть подался верхний угол двери — значит не заперто изнутри. Постучал. Никто не отвечает. Да и что толку если и ответят? Дверь отворяется на улицу. Валенком отгребаю снег. Пространство между дверью и косяком от каждого моего усилия увеличивается. Тимошка мешается.
