— А почему раньше-то не определили, что она не стельная?
— Присмотра-то за ними на ферме нет. А на днях она загуляла. Вот и узнали. А на ферме телушечка отелилась. Вот и меняют. Правда, теленка — то им не отдают. Но хоть с молоком будут. Не надо ждать еще девять месяцев…
— Молоко-то принимают?
— Я сегодня понесла было, да опоздала. Велят к семи часам приходить, а я до семи пролежала. Больно уж и рано. Это надо в шестом вставать.
— А сколько дают за литр?
— Да, рубля три, а нет и четыре. Надо хоть на хлеб его поносить. Белый-то я не хотела брать, а продавец Люда говорит: «Возьми. Буханочка-то четыреста грамм. Всяко съешь». — Ой беда, ой беда! Эт-та масло по сто пятьдесят одному рублю разобрали не одну кипу. А в ней поди килограмм двадцать. Откуда-то все приезжают к нам и берут, и берут. Недавно Шурка Пронин наведывался в родные края и говорит: «У вас хорошо еще в магазине. Полдела жить. А у нас так ничего нет». — Он в Тихвине живет.
Вымыла посуду, Ополоски из тазика: «Уйдут на пойло», вылила в чугун. Вымыла под умывальником руки и вытерла о полотенце.
— Не пойдешь в баню?
— Нет, — говорю. — Я в ванной вчера вымылся. А ты?
— Да не знаю. Я тож. В прошлую-то баню у соседей мылась. Галина Иванова приглашает: «Иди. Мойся. Мы с Тамарой Милавиной хорошо намылись»…
Ставит пойло в печь. Затем насыпает в банку крупы курицам, туда же крошит хлеб. Десяток куриц мы купили и привезли недавно.
— Три раза в день кормлю, — сообщает мама. — Понесу. Хорошие стали…
Возвращается со словами:
— Какая к черту баня! У дома с ног сшибает. Етишкина мышь. Ой батюшки светы! Надо еще как-то воды добывать. Что Тимка? Хоть бы завтра-то постихло. Спаси и сохрани.
— Не переживай, — говорю. — Сейчас воды натаскаю.
Но мать не унимается:
— Ну иди Тимка. Настрогало-то как! Выше огорода. Надо еще лопатой тропу нащупать. Еще только начало марта по старому стилю. Раньше в такую-то погоду лежат на печи. У меня отец бывало говорил: «Стужи да нужды нет хуже». Притча-то есть про отца с сыном. Сын говорит: «Батька, вот если я один поеду, а завертка то у меня и оторвется? Как делу-то быть?» — «Ничево, — это батька. — Нужда придет, так привяжешь». — Отец-то умер, а сын поехал за сеном, а завертка-то и оторвалась. Он и давай кричать: «Нужда, нужда приди, у меня завертка оторвалась». —Кричал, кричал, а потом пришлось самому справляться. Нужда-то заставила.
Я взял лопату и пошел пробивать тропу. В прогоне, между двумя высокими огородами навило высокий и протяженный сугроб, который стал препятствием для подхода к водонапорной колонке. В детстве мы с этого сугроба катались на чунках — санках.
