В былых угодьях князя Тюлки,
в густом берёзовом лесу,
запел топор – и клёкот гулкий
разнёс над устьем Изыр-Су
[18].
Был мыс едва ли обитаем.
Но вырос тын – за жердью жердь.
И воры Татуш
[19] с Абытаем,
князцы, нарушившие шерть,
откочевали от острога,
не взяв дощаный городок.
– Бежите… Скатертью дорога!
Сочтёмся кровью, дайте срок, —
сказал Дубенский, сын боярский.
И люд служилый красноярский
работал, вон из кожи лез…
Для башен гож кремлёвый лес,
и углублялся люд служилый
в приенисейскую тайгу.
Таскали брёвна, рвали жилы,
крепя сосновую слегу —
пятисаженную лесину…
Спасибо, пособил Кузей —
прислал аринец лошадей…
В глазах Кузея, тёмных, узких,
сквозит тревога: младший сын
закладник – аманат – у русских,
