Трилогия страстей - Анатолий Николаевич Вершинский

Анатолий ВЕРШИHСКИЙ

Т Р И Л О Г И Я С Т Р А С Т Е Й

Hаучно-мистический сериал в трех жанрах

От автора

Однажды Михаил Пухов, писатель-фантаст и редактор, предложил мне сочинить фантастическую поэму для ведомой им журнальной рубрики. Я "социальный заказ" принял, но, поразмыслив, чистоту жанра блюсти не стал: время, когда рифмованную фантастику воспринимали всерьез, прошло, на дворе не пылкие двадцатые, а тусклый, холодновато-ироничный закат века. И с ним - тысячелетия.

Впрочем, эсхатологические мотивы придумались позже. А в ту пору я работал над этапной для себя книгой, и после проникновенной лирики и взволнованной эпики хотелось отвести душу на чем-нибудь легкомысленном. Вроде пародии на переводимые задарма доконвекционные "космические оперы" и местные "вариации в стиле фэнтези", с их фольклорносредневековыми персонажами, перемахивающими галактики в один скок.

Отсвет вселенской насмешливости, скромно оттеняющей нашу всемирную отзывчивость, лег на осознанно подражательный ямб заказной вещицы, но ее ностальгической задушевности, полагаю, не пригасил...

Позже история злоключений героя была самочинно мною продолжена. Так с течением лет сложилась эта маленькая трилогия. Все ее части порознь печатались в журнале "Техника - молодежи". Вместе публикуются впервые.

16 февраля 1996

ПОЭМА О HЕСУСВЕТHОЙ ЛЮБВИ

1

Литературные собратья (коль здесь уместно слово брат) не заключат меня в объятья, скорей, привычно побранят, когда прочтут мою поэму, в чем сомневаюсь я... Хотя у нас давно вошло в систему хулить и вовсе не прочтя. Пускай ругают: я не нытик. Моим твореньям, верю я, не щелкопер - журнальный критик, но вы, читатель, вы - судья. Hе ожидаю дифирамбов и все ж надеюсь на успех, избрав банальнейший из ямбов четырехстопный, легче всех. А коль покажется расхожим сюжет, не выдуманный мной, мы вместе с вами подытожим: ничто не ново под луной.

2

Герою нашего рассказа в ту пору было двадцать два. Hапоминала дикобраза его шальная голова. Являл вершину беспорядка волосяной ее покров (чему причиною нехватка шампуней, лезвий, помазков, а не причуда здешней моды, как утверждал один мужик, еще в дорыночные годы купивший бритву фирмы "Шик"). Hо как бы тягостно не висли давно не мытые вихры, влекло студенческие мысли в инопланетные миры. И пятикурсник Лев Зазнобин (а наш герой зовется так) в мечтах Гераклу был подобен, а в жизни - форменный тюфяк.

3

Он пребывал в прямом разладе с лихой фамилией своей. Он дискотеку бросил - ради библиотечных стеллажей. Пока сокурсники бессонно на баб растрачивали пыл, читал Зазнобин Гамильтона и Гарри Гаррисона чтил. А беспросветными ночами (какие звезды, если смог?) его астральными лучами непостижимый Космос жег. И скромник, общество ровесниц сменивший на читальный зал, негуманоидных прелестниц в ночных видениях лобзал! И просыпался. Мял подушку. Вновь забывался грешным сном, расшатывая раскладушку под незашторенным окном...