Вижу наконец других автомобилистов: одних, спешащих к месту аварии, других, звонящих по телефону, должно быть, вызывая полицию и «скорую помощь», но сам не могу даже пошевелиться.
«Марк, разве не твоя прямая обязанность помогать попавшим в беду людям, произносит наконец мой внутренний голос — мой незримый тиран — вставай и иди!»
Именно тогда я и приоткрываю дверь своего «мерседеса» и на нетвердых ногах шагаю к покореженному автомобилю своей загадочной незнакомки…
Мужчина в потертых джинсах как раз пытается открыть дверь со стороны водителя, налегая на нее всем своим тощим телом, но ту, похоже, заклинило, и его усилия остаются тщетными… Молча хватаюсь за раму с выбитым стеклом, и мы оба в очередной раз тянем ее на себя: та поддается с тягучим стоном раненого гиганта, не желающего быть потревоженным, а потом мы видим виновника аварии, который — удивительное дело! — преспокойно сидит в своем кресле, вперив непроницаемообалдевший взгляд в лобовое стекло своего несчастного искореженного автомобиля.
— Эй, парень! — опасливо трогает его за плечо Потертые Джинсы. — С тобой все хорошо?
Мне, наверное, стоило сделать это первому, но я не могу отвести глаз от женщины на пассажирском сидении: она находится в странном изломанном положении, словно картонная кукла на шарнирах, которую капризный ребенок неестественно изогнул в самых неожиданных местах, и ее голова, покоящаяся на передней панели, настолько сильно залита кровью, что различить лица практически невозможно.
— Не знаю, что произошло, — отвлекает меня от созерцания незнакомки голос ее спутника. — Я не знаю… Боже! Что… Что случилось…
— Ты можешь выйти? — снова интересуется Потертые Джинсы. — У тебя кровь в волосах…
— Я не знаю… не знаю, — продолжает лепетать тот, ощупывая свои волосы. — Я попробую…
Он неуверенно шевелится, словно человек находящийся в трансе или испытывающий приступ острого лунатизма, а потом при помощи тех же Потертых Джинс с осторожностью выбирается наружу, поддерживаемый его хилой рукой. Сам-то пострадавший отличается крепким накачанным торсом спортсмена с отлично развитой мускулатурой, нарастить которую, как отмечаю я про себя, стоит немалых усилий, и мысль эта мгновенно вызывает волну антипатии, подступившей к горлу подобно изжоге. Тяжело сглатываю, а потом наконец выхожу из своей задумчивой созерцательности, увидев, как дверь со стороны незнакомки тоже распахивается и чьи-то волосатые руки тянутся к ней.
