— Боюсь, у меня не самые приятные новости, герр Вебер, — доктор Хоффманн сильнее сжимает планшет, который держит в руках, и мое сердце дергается, словно седовласый мужчина сжимает не кусок бездушной пластмассы, а именно этот мой кровеносный орган. Маттиас Вебер при этих словах сереет лицом… Я даже чувствую к нему жалость… и расположение. — Постойте, не стоит так волноваться, — поддерживает его под руку доктор Хоффманн. — Присядьте на стул…
Мужчина садится, устремляя взгляд куда-то в пол, словно желая избежать неприятного разговора
— Вы проведи томограмму головы? — не выдерживаю я неизвестности. — Что она показала?
Доктор делает глубокий вдох, словно ныряя в неведомые глубины, и произносит:
— Сильный ушиб головы, полученный фрау Вебер во время аварии, привел к торможению в коре головного мозга с распространением его на подкорку и нижележащие отделы центральной нервной системы… Реакция на внешние раздражители почти отсутствует… Глубина и частота дыхания нарушены, — новый глубокий вдох. — Ваша жена впала в кому, герр Вебер. Мне очень жаль, — все это произносится быстро и четко, почти механически, и я с ужасом спрашиваю себя, неужели и сам однажды стану таким же, подобным доктору Хоффманну, роботом. Становится жутко почти до крика… Возьми себя в руки, одергиваю самого себя, пытаясь осмыслить услышанное.
— Кома?! — слабо отзывается Маттиас Вебер почти бесцветным, с оттенком истерии голосом. — Что это значит? Она придет в себя… когда — нибудь? Когда?!
— Ее мозг спит, герр Вебер, — отзывается доктор Хоффманн. — Можно сказать, это защитная реакция организма: он замедляет все процессы, пытаясь минимизировать ущерб, который ему причинен… Ответить же на вопрос о том, как скоро человек может выйти (и выйдет ли вообще) из коматозного состояния практически невозможно: у каждого это индивидуально и не подлежит прогнозированию. Можно только ждать и надеяться…
— Ждать и надеяться, — повторяет за ним Вебер, опустив плечи еще ниже, словно груз этой новости придавливает его к земле.
— Но есть еще кое-что, что нам следует обсудить, — продолжает доктор, игнорируя состояние мужчины. — Не знаю, известно ли вам об этом, только ваша жена была беременна…
Ни один мускул на лице его собеседника даже не дергается, и я понимаю, что он знает об этом факте.
— Была? — спрашивает он только. — Она потеряла ребенка?
— Это удивительно, но, нет, ребенок жив. Ему примерно недель десять, не больше, — доктор Хоффманн, казалось, тяготится ролью печального вестника. — Но, к сожалению, должен сообщить, что сохранение беременности в подобном состоянии вашей супруги крайне проблематично, к тому же это может повлечь определенные нежелательные последствия для самой пациентки. Обычно в таких случаях мы советуем аборт, как единственно верный вариант…
