Звук моих шагов привлекает внимание Вебера, и тот, подняв голову, окидывает меня спокойно-равнодушным взглядом, тем самым, с которым я, так сказать, свел знакомство еще на дороге во время аварии, когда парамедики извлекали его жену из покореженной машины.
— Здравствуйте… Как себя чувствуете? — произношу первое, что приходит мне в голову.
— Так себе, — вздыхает мужчина, махнув рукой. — Голова раскалывается…
За последующую минуту молчания, повисающую в палате, успеваю рассмотреть большой кусок пластыря, которым заклеена его не особо впечатляющая размерами рана на лбу. Значит, с ним ничего страшнее этого маленького безобразия на лице не приключилось… Справедливо ли?! С трудом подавляю в себе вспышку раздражения.
— Как себя чувствует ваша жена? — любопытствую я, внутренне замерев в ожидании некой соответствующей случаю реакции, чего — то вроде «а какое вам до этого дело? Кто вы вообще такой?», но Вебер спокойно отвечает:
— Ее увезли для обследования… Ханна так и не пришла в себя…
— Мне очень жаль, — отзываюсь я только, протягивая собеседнику руку: — Марк Штальбергер. Я был с вами на дороге, вы помните?
— Да, конечно, я вас узнал. Маттиас Вебер, — называется мужчина, и мы пожимаем друг другу руки. — Спасибо, что приехали…
Мы снова замолкаем, и эту неловкую для меня тишину, по ощущениям, можно есть ложкой, как кисель, настолько она кажется густой и осязаемой. Но, похоже, эту неловкость ощущаю только я сам, так как Вебер ведет себя так, словно вопросы незнакомого парня о его жене являются чем-то абсолютно обычным и не представляющим интереса. Это сбивает с толку… Нервно провожу рукой по взмокшим волосам, решая, что же делать дальше, когда от удушливой тишины меня спасает голос доктора, стремительно вошедшего в палату:
— Герр Вебер, добрый день, я доктор Хоффманн… Мы только что закончили обследование вашей жены, и я хотел бы поговорить с вами о ее состоянии, — он протягивает мужчине руку, которую тот поспешно трясет, впервые таким образом проявив хоть какие-то живые эмоции.
Доктор Хоффманн между тем обращает свой вопрошающий взгляд на меня, должно быть ожидая, что нас представят друг другу и объяснят таким образом причину моего здесь присутствия, но Вебер молчит, и потому я делаю это за него:
— Марк Штальбергер, — пожимаю руку слегка удивленного доктора Хоффманна, который, если так и не понял, кем является Веберам этот молодой человек, то бишь я, — вида не подает, разумно посчитав, что чужак не стал бы пожимать ему руку с такой милой улыбкой, да и просто не стал бы здесь находиться. А потому продолжает:
