Кэтрин не стала дожидаться окончания монолога и, подорвавшись прочь, побежала прямиком к трапу, где едва лоб в лоб не столкнулась с Ренсомом, молоденьким юнгой, выбегавшим наружу.
— Эй, осторожней! — прикрикнул он на нее, подражая манере других моряков. — Тебя стакселем приложило иль как, куда так несешься?
Мальчишка был младше нее, совсем безусый юнец с голубыми глазами.
— Мне бы в трюм за водой… — сказала она.
И тот, явно довольный, что знает больше нее, великовозрастного балбеса, как он, верно, думал, милостиво кивнул:
— Вниз по лестнице и направо. Там еще одна лестница… В общем, найдешь, чай не дурак.
— Благодарю, — вырвалось у Кэт против воли.
И мальчонка залыбился:
— «Благодарю», — передразнил он. — Никогда таких слов не слыхал. Чудной ты, впрочем, как и сам «чертов кок». Вы с ним точно сработаетесь! — И он побежал дальше с таким же ведром, как у нее, только полным воды.
Вскоре Кэтрин узнала, что не только слова благодарности, но и обычное человеческое обращение были также чужды голубоглазому юнге, как чужд был для Кэтрин весь этот мир, в котором она оказалась, сам по себе.
Сразу после полудня, как раз пробило первую склянку, она, чтобы только занять беспокойные руки, взялась наводить порядок на камбузе — работа отвлекала от тягостных мыслей — и вдруг услыхала дикие крики. Казалось, резали поросенка, так сильно визжал человек… Его тонкий, перепуганный голос заставил Кэтрин замереть с тряпкой в руке.
— Что происходит? — спросила она. — С кем-то беда?
Мэттью Такер, привычно дремлющий у очага, открыл глаза и прислушался.
— Это Ренсом, — произнес как ни в чем ни бывало, — капитанская собачонка. Видно, снова попал ему под горячую руку! — И многозначительно глянул на Кэт: мол, вот, я ведь тебе говорил.
Она вся напряглась, не в силах спокойно сносить происходящее.
— Что же, никто не заступится за него? — в сердцах осведомилась она.
Старик усмехнулся, разве что пальцем не покрутил у виска, изображая ее полную глупость.
— И пойти
супротив капитана? Ты в своем уме, глупый мальчишка? — И приказал никак для острастки: — Ты работай-работай, делай вид, что это море шумит.
Но шумело не море, это у Кэтрин в ушах шумело от горячего тока крови, вызванного подобной несправедливостью. Ей так и хотелось кинуться к капитанской каюте и заступиться за мальчика… Вместо этого она сжала зубы и продолжила драить столы с удвоенной силой.
Крики вскоре совсем прекратились, но, выглянув на шкафут, она увидала двух матросов с Ренсомом на руках.
