— Я и сам не понимаю, — признается он сиплым голосом. — Это все так странно и неправильно… Меня вообще здесь быть не должно. — Замолкает, продолжая прижимать меня к себе и нервно дергая головой: — Только я здесь… и хочу, чтобы ты поехала со мной. Назад, в Нюрнберг…
— В качестве кого?
— Не знаю, Катастрофа. Не знаю, честно. Просто поезжай… без каких-либо вопросов… — И добавляет: — Без тебя у меня не стоит.
Что, толкаю его в грудь, не в силах поверить в услышанное:
— Боже, Юлиан, ты такой пошляк… Что я вообще в тебе нашла?! — восклицаю в наигранном возмущении.
И он спрашивает:
— Значит, поедешь? — Улыбка изгибает его красиво очерченные губы, те самые, целовать которые мне нестерпимо хочется. Даже несмотря на обиду все еще кошкой скребущуюся внутри…
— Я не знаю, правда, не знаю, — признаюсь, качая головой. — Здесь мой дом, Юлиан, и я не в том положении, чтобы кидаться во всевозможные авантюры. Мне нужно думать о дочери… Не только о себе.
И тогда он спрашивает:
— Этот парень, что был здесь до меня, ты его еще любишь? — И с большей осторожностью:
— Это он отец Ангелики?
Киваю. Хорошо, что можно признаться хотя бы в этом…
— Отец Ангелики и мой бывший муж.
— Ты была замужем?
— Была. Мы развелись несколько месяцев назад… — И решаюсь пояснить: — Карл… он слишком любил других женщин.
Я не подразумевала ничего такого, но Юлиан вдруг спрашивает:
— Хочешь сказать, я такой же, как он?
И мне приходится признаться:
— Да, Юлиан, ты точно такой же. Прости за прямоту!
Он выпускает мою ладонь, делает несколько шагов в сторону и замирает, погруженный в какие-то свои, недоступные мне мысли. Я же думаю лишь об одном: сейчас он уйдет и не вернется. Больше никогда…
Ни-ког-да.
В этот момент парень витиевато выругивается, взъерошивает волосы на голове обеими руками, возвращается и… грубо, абсолютно по-варварски сминает мои губы поцелуем. Даже ноги подкашиваются… И тепло, похожее на пузырьки термального гейзера, поднимается по телу до самого горла.
Юлиан же с довольным видом созерцает мое почти задохнувшееся от удовольствия тельце и припечатывает безапелляционным тоном:
— И все равно я тебя хочу. А ты хочешь меня, я же вижу. Не отрицай! Так зачем отказываться от этого? Просто посмотрим, что у нас получится. Без всяких так громких фраз и романтической чепухи… Сама знаешь, я этого не приемлю. — И повторяет: — Просто посмотрим, хорошо?
Прежде, чем согласиться, я вынуждена спросить:
— А как же Ангелика? Ее я не брошу.
