Скандал с выяснением отношений закончился битьем посуды, моими безудержными слезами и… неожиданным обмороком, и послужившим первым симптомом моей, увы, свершившейся беременности.
— Я люблю тебя, глупая, — увещевал меня Карл. — Очень люблю. Иначе разве женился бы на тебе? Да никогда. Только ребенок нам пока не нужен, сама понимаешь, рано. Нам бы доучиться да для себя малость пожить, а там и ребеночка можно завести.
Завести… Словно он кошка или собака. Нет, он уже был во мне, и я не собиралась делать аборт, как бы там Карл не наседал на меня со своими уговорами. Да и не верила я ему больше…Слишком хорошо поняла его лживую натуру: красивые словами, за которыми сплошное, непреходящее вранье.
На шестом месяце беременности, когда терпеть уже более не приправленные любовными баснями увещевания Карла стало просто невыносимо, я собрала вещи и сбежала из города.
С этого и начались мои мытарства… Впрочем, вспоминать о них мне совершенно не хотелось.
— Ты сегодня какая-то задумчивая, — мы с Юлианом завтракаем остатками вчерашней пиццы, которая абсолютно не лезет в горло. Надо, наверное, купить продукты да приготовить что-нибудь человеческое…
— По статистике семьдесят семь процентов людей не любят, когда к ним приходят в гости,
— выдаю на автомате. Похоже, слова парня застают меня врасплох… А он уже возводит очи горе и трясет вскинутыми руками:
— Ну наконец-то до тебя это дошло, безумная оккупантша с младенцем!
— Я не оккупантша, — его слова заставляют меня улыбнуться. — Просто мне нужна была помощь. И ты помог… по доброте душевной.
Теперь улыбается Юлиан.
— О, нет-нет-нет, — отнекивается он, — душевная доброта — это не про меня. — И отпихивает от себя морду Лэсси, упрямо тычущуюся ему в бедро. — Будь моя воля, ты прямо сейчас улепетывала бы отсюда вместо со своим младенчиком и собакой.
— Грубиян.
— Ходячая катастрофа.
— Эгоист.
— Оккупантша.
Смотрим друг другу в глаза, как бы примеряясь к слабому месту противника. И в итоге я заключаю:
— Мне пора выгулять Лэсси и еще двух милых собачек, которых, нет, не стоит и беспокоиться, я в дом не приведу. Доволен?
— О большем и не мечтал, — звучит ехидный ответ.
И я говорю:
— Ангелика на твоем попечении.
Юлиан аж на стуле подскакивает:
— Опять?! — возмущается он. — Это уже переходит всякие границы. Возьми ее с собой!
— Не могу. У меня три пса на попечении. Как, по — твоему, я справлюсь еще и с трехмесячным ребенком? А ты все равно весь день дома. Считай это вкладом в твое скорейшее освобождение!
