Я вернулся в мой город над морем.
Там есть маленький храм на вершине горы.
Там есть маленький дом — он большим мне казался
когда-то,
Там когда-то жила адмиральская громкая слава,
Наезжали туда офицеры
В белых кителях, в ярких нашивках.
Там смеялись, шумели, шутили…
В этот дом наконец я вернулся.
Этот дом я запомнил и грустным.
Там поныне в саду возвышается дуб,
У которого я расставался
С уходившими умирать.
Помню, первым ушел
Капитан закаленный, бывалый,
Мне банан подарил на прощанье
И рукой помахал:
— Не забудь меня, мальчик!
А второй уходил —
Доброволец, по званию — унтер,
Чинно всем козырнул и сказал:
— За заботу — спасибо!..—
Хоть, по правде сказать, специально о нем
Вряд ли кто-то заботился в доме
Моего отца-адмирала.
Третий молча ушел —
Капитан-лейтенант, командир субмарины,
Показал свою спину в накидке
И ни разу не оглянулся.
Ни один не вернулся назад…
Но по-прежнему дуб шелестит,
И красавица-роза
Расцветает четырежды в год
В центре сада, как прежде,—
Мы ее называли когда-то «начальником штаба».
Золотая цветет резеда, аромат источая,
Но к дыханью цветов
Примешалось навеки дыхание смерти.
Мой отец растерял золотые свои позументы
И теперь часто сердится —
Просто без всякой причины.
А сестра с той поры,
Как ушел капитан-лейтенант молчаливый,
Тоже стала безмолвной — молчит и молчит,
Только гладит задумчиво кошек.
Мать моя
Уж давно проводила свой праздник кандэки
[1],
Уж давно позабыла устав послушания мужу,
И теперь не отец, а она
Сквозь житейские штормы ведет
Пообтрепанный крейсер семейный.
Там, где раньше людская была,—
Там столовая стала сегодня.
В кладовой, где, случалось, меня
За провинности мать запирала,
Ныне — спальня сестры. А в гостиной
Нет хибати — с углями горшка, — там горит
Газа тонкое синее пламя.
Я смотрю в это пламя — и вижу,
Как пылает под бомбами город окрест,
Как приносят в дома, то в один, то в другой,
Крытый лаком игрушечный гробик,
Никого в том гробу, ничего в том гробу —
Лишь бумага, письмо, извещенье,
И рыдает над маленьким гробом склонясь,
Та, из бедного дома, старуха,
Говорившая с провинциальным акцентом,
Над которым мы часто смеялись.
Из приемника «Стерео», мнится,
Вновь звучат, как отчаянье, флотские марши,
Самолетов Америки рокот,
Похоронных салютов раскаты…
Я вернулся в мой город над морем,
Я в саду возле дома стою.
Больше некому, знаю, сюда возвращаться,
Больше некому будет уйти.
