— Живы ли вы все? — спросил он, подойдя к нам и увидев, что мы на него смотрим.
Настал день, но он мало чем отличался от ночи, — густой туман еще с вечера окутал горы. Часа два мы шли в одном и том же направлении — на восток, если верить стрелке компаса: на север мы хотели повернуть лишь после того, как минуем Етрополе. Многие голодные повстанцы ползали по лугу, ища в траве щавель.
Целый день кружили мы по горам и так запутались, что дважды возвращались на то самое место, откуда тронулись в путь утром! Господин Бакырджиев и Вакарелчанин не раз отклонялись в сторону в поисках верного пути, но тщетно. Каждый час мы развертывали карту и клали на нее компас. Надо думать, он правильно указывал направление, но отряд роптал, и бойцы единодушно твердили, что «чертова коробочка ошибается и только путает нас». Мы пробовали двигаться и в том направлении, куда указывал компас, и в том, куда нас якобы звал «здравый» рассудок, но в обоих случаях наталкивались на непреодолимые препятствия. С одной стороны была совершенно непролазная чаща, в которой застряла бы и малая пташка, с другой — отвесный обрыв или что-нибудь в этом роде.
В конце концов и компас, и собственный наш рассудок довели нас до того, что мы заночевали чуть ли не в тех самых местах, где были 3 мая, а возможно, и еще дальше… А дождь барабанил по нашей одежде. Мы сложили костерчик — густой туман скрывал нас от башибузукского ока; но мог ли нам помочь слабый огонек? Сидишь у костра — обжигаешь руки и ноги, а спине так холодно, точно ее кусают голодные псы. Я уж не говорю о «внутренней борьбе», то есть «революции в животе». Там что-то клокотало и щелкало, словно четки хаджи. Мы уже не боялись башибузукских карательных: отрядов, но стали опасаться не на шутку, как бы нам не застрять в этих горных трущобах и не умереть голодной смертью. На другой день повторилось то же самое, с той разницей, что «революция в желудках» приняла еще больший размах, и ребята стали есть не только щавель, но и буковые листья. Страшное отчаяние овладело нами. С каждым часом нам становилось все яснее, что мы обречены на гибель. Мы были сломлены и без содействия карательных отрядов.
После полудня подул западный ветер и разогнал густой туман, который поднялся из низин и окутал горные вершины.
Можете себе представить, как мы обрадовались, заметив в ближней ложбинке овечью кошару, где играли и бегали белые ягнята и черные, как черти. козлята!.. Еще больше мы возликовали, когда, посмотрев в бинокль, увидели хижину, а в ней чабана, который месил тесто у очага! Ни слова еще не было сказано о том, что надо бы послать к хижине кого-нибудь взять хлеба и другой еды, а Господин Бакырджиев и Вакарелчанин уже вскочили на коней и только ждали приказа, чтобы тронуться в путь. С ними отправились несколько далматинцев и других повстанцев, всего человек десять- двенадцать. Кроме хлеба, муки и соли, им приказали взять десятка два барашков, а кроме того, доставить в отряд и чабана. Мы хотели узнать от него, где находимся и в какую сторону нам следует отправиться, чтобы достигнуть намеченной цели.
