— Приятным разговором не насытишься, — сказал он, — от праздных слов толку мало… Его милость, — продолжал он, указывая на меня, — не учитель и не купец, но апостол, присланный «дедом Иваном», — то есть из России. Он дошел и до наших деревень, чтобы научить нас уму-разуму. Под вечер проведи его в село, и вы с ним побеседуйте, как мы беседовали в Сатире.
Затем батюшка сел на осла и тронулся в обратный путь, домой. Вскоре он скрылся из виду в лесу.
—
Григор не мог бросить уже подожженные пни, чтобы отвести меня в село, расположенное выше, в полутора часах пути, да и рано еще было отправляться туда — ведь если в Сотире я по необходимости показался на улицу среди бела дня, то в Дядово благоразумнее было войти ночью.
—
Холод на этих высотах был нестерпимый. В Дядово мы вошли только спустя час или два, и нас сопровождали два-три человека, которые привели меня прямо в школу. Сюда сошлось почти все село. Человек десять-пятнадцать, вооруженных разнокалиберными винтовками, во главе со священником ждали моего прихода. Среди них были и шестидесятилетние старики и двадцатилетние юноши. Здесь людям жилось свободнее, чем в других местах, потому что в селе не было турок.
Это патриотическое собрание снова пробудило мои силы и вдохнуло в меня надежды. Невозможно было остаться спокойным, видя, что и белобородые старцы стремятся устроить жизнь по-новому; едва ступив на порог, я прослезился и приветствовал их несколькими словами.
Моя вступительная речь о подготовке болгарского народа к восстанию была как бальзам для растроганных слушателей. Они подтверждали и одобряли каждое мое слово, каждый приведенный мною пример.
— Умрем за веру Христову, молодой господин, — сказал один старик, ударяя себя в грудь и сжимая в руке любимую свою кырджалийку, на которой было набито штук десять медных колец.
Немного погодя все собравшиеся обнажили головы во главе со священником, отцом Иваном, державшим в руках евангелие, а я стал посреди них и, стиснув револьвер, начал читать текст присяги. Новые заговорщики повторяли за мной каждое слово, и особенно проникновенно — следующие: «Буду верен отечеству своему и ничего не открою врагам христиан». Приняв присягу, заговорщики стали в ряд и один за другим приложились к стволу моего револьвера и евангелию.
— Поздравляю! — говорили они друг другу.
В тот же вечер крестьяне послали людей закупить порох и пули.
После официальной части мы стали знакомиться — они со мной, а я с ними, — и началась дружеская беседа.
