От рождения был я силен и глуп — подонкам верил. На их размотки и провокации поддавался, а теперь я принципиально верю — доколе им не надоест.
И женился я тоже вроде по чужой закрутке. Я, видите ли, как бы это сказать… Ну, красивым считаюсь… С женщинами вежлив, иначе теперь не могу. Ну бывало, что чужие невесты на меня заглядывались… Вот мои приятели и решили меня окрутить, мягко говоря. А приятели у меня в те времена разные водились, не сочтите за лесть, но таких, как вы, не было. Только мечтать мог о таких. Я ведь тогда сыщика из себя разыгрывал, со всякой шантрапой водился, узнать кое-что хотел. Мотало меня с юга на север, с запада на восток в поисках погибели на свою голову.
И вот раз в тундре… Да, в тундре мы сидели… И говорят мне приятели мои: там, в тундре, есть кочегарка, а в кочегарке баба… она все знает. Только пьянь страшенная. Вот тебе четверть спирта, к ней и топай. Авось что и узнаешь… Вышел я в тундру, глазепаю, где там какой дымок вьется…
Ну, различил дымок, а стало быть, кочегарку. И женщина там в топку уголь кидает. Лица не разглядел, чумазая. Язык — как бритва. Жизнью траченная, видать, до последнего пульса. Ну, трали-вали, кошки гуляли… Я спирт выставляю. Она выпила немного, и сморило ее. Вот и говорит она мне: «Теперь ты кидай уголь в топку, — здесь тундра, иначе трубы лопнут, раз уж меня напоил…»
Ну, я и кидаю. Всю ночь кидал. Утром подступил к ней с разговорами. Она на меня глаза вытаращила. Не блатная вовсе женщина. Ребенок у нее погиб, муж бросил, вот она и завербовалась сюда, чтобы тундрой да спиртом себя прикончить.
Да, знали меня мои приятели, все верно рассчитали. Зачем, думаю, бабе тут гибнуть? Мне и самому гибнуть надоело. Родился — имей совесть жить и размножаться. Кобеляж не по моей части, а жениться надо. Это как-то честнее. Долго я ее уламывал… Долго… по-тундровому, конечно, это долго. Час, наверное. А потом уговорил. Вот так я и женился на Ленке. Сюда привез. И не жалею. Хорошая жена получилась, хоть взбрыкнет иногда. А как ей не взбрыкивать — она со мной прошлое позабыла, а я-то… Ладно, не суть. А теперь вот и люди вокруг меня появились, и Ванька родился…
— Ага! — не выдержала Горчакова. — Ты тоже?
— Что — тоже?
— Любовь тебя ко всему этому привела, да?
— Любовь. А что же еще? Хотел бы я прочитать книжку того, кого к этому ненависть привела. Есть ли такие книжки?
Этого никто не знал. Подозревали, что нет.
Тогда Новоселов ничего еще толком не создал. Так, несколько рассказов. Их, наверное, и впрямь рано было печатать, но почему их все запомнили, почему они будоражили всех, кто их слышал? Может, на других действовала сама личность Новоселова?
