— Меня попрошу не расталкивать. Если помру — то это навсегда. Все имеет свой предел, и это хорошо, — отчеканила Браунинг.
Гусаров разозлился на Женьку: нашла где говорить о смерти. В присутствии стариков! Люди старые, больные, а эта дура кокетничает со смертью. Но на лицах Семенова и Браунинг особой печали не проявилось. Вообще-то, в подобных разговорах они всегда были спокойно-достойны. А ведь им осталось недолго, ох, недолго.
И как же он, Гусаров, сможет удержать их в памяти людей? Сам-то никогда не забудет, но чтобы и другие не забыли? Какие э п и т е т ы можно употребить в применении именно к э т и м двум старикам?
Семенов знает вся и всех. Тридцать лет напряженной литературной жизни, да и до этого жизнь Семенова была крутой, размашистой. С кем он только не был знаком, о чем только не мог рассказать! Но — устно! Описать свою жизнь так и не удосужился. Минуты складывались в часы, часы в дни, дни в недели, месяцы, годы. И годы эти ухлопывались на то, чтоб помочь все новым и новым поколениям писателей. И не только научить их писать. По ходу дела Семенов учил молодежь думать, да что там думать — жить! Со стороны жизнь Семенова могла бы показаться растранжиренной впустую. Ну а если вспомнить о том, что не все те, с кем он возился, оказались людьми благодарными… Иногда, под горячую руку, Семенов клялся, что займется книгой воспоминаний, книгой своей жизни… И ведь кого он только не знал! От Зощенко до Шукшина. Но приходил способный молодой человек, и книга откладывалась. Эпитет для Семенова? Наверное — щ е д р ы й. Вот именно. Точнее не скажешь. Ну а как определить одним словом Елену Леопольдовну? Что главное в ней?
Отцом Браунинг был английский промышленник. Родилась и воспитывалась она лет до семи в Англии.
Потом отец вынужден был вернуться по делу в Россию, где вскоре и умер. Русская мать предпочла остаться на родине.
Окружение Елены Леопольдовны с самого детства было лучше некуда. Со смехом вспоминала она свою чопорную гувернантку:
— Больше всего мисс Сьюзи боялась, что я вырасту такой же растрепкой, как Аничка Горенко. Зря боялась, милая старушка. Анички Горенко из меня не получилось. Зато на всю жизнь остался высокий образец. Немногим так повезло.
Да, в этом Елене Леопольдовне повезло. А потом, как и у всех, пошли страшные потери. Муж и сын на войне. Приемный сын — от тяжелой болезни. Сама же Елена Леопольдовна перенесла блокаду, голодала и холодала, жгла мебель и даже книги, ходила за водой на Неву. Выжила.
