Он поставил на пол в купе свой кожаный портфель, весьма объемистый по размеру, который больше походил на чемодан, открыл его и, порывшись среди деловых бумаг и пачек чертежей, брусков стали и образцов радиаторной ленты, извлек на свет божий завернутые в газету сандалии со сбитыми задниками, служившие ему домашними туфлями.
Он добродушно усмехнулся:
— Ты, браток, извини меня, я хорошо высыпаюсь в дороге.
Но спал он мало, он и в поезде работал — читал докладные, внимательно рассматривал чертежи, делал пометки в своей записной книжке.
В сумерках в вагон вошел молодой инженер-технолог со скатанной в трубку связкой чертежей; оказывается, Иванов вызвал его телеграммой — они условились встретиться на станции Грязи, с тем чтобы спокойно, без помех, поработать в дороге.
Чертежи заняли нижнюю полку, свешивались до самого пола, время от времени технолог заменял одни чертежи другими.
Глубокой ночью Иванова разбудили — принесли телеграмму. Поезд стоял, светились огни большой станции, Иванов в сандалиях на босу ногу, без шапки в дождь помчался на телеграф — нужно было срочно по телеграфу передать одно свое решение. И пошло, и пошло… Сталинградский тракторный хорошо знали по всей линии железной дороги, и телеграфисты, давно знакомые с начальником строительства, в любое время дня и ночи доставляли ему телеграфные депеши. Он быстро их просматривал и, в зависимости от содержания, то радовался, то гневался и тут же посылал ответные телеграммы, которые перед отправкой читал вслух, точно это были приказы в стихах.
Он в эту ночь еще некоторое время работал над бумагами, потом лег, подложив под голову большие, с набухшими жилами руки.
— Задавай вопросы, — обращаясь ко мне, сказал он. Потом задумчиво повторил мой вопрос:
— «Почему я взялся за эту стройку?»
Итак, почему он с такой радостью взялся строить завод, прекрасно зная, что до него там по-азиатски кустарно и долго ковырялись на площадке у Волги, над крутыми берегами которой кружили некогда разинские ватаги?.. Так вот: его послала в эту степь партия большевиков. Такое задание: построить в самые сжатые сроки. Но к этому, пожалуй, стоит добавить и такое немаловажное обстоятельство — личную, что ли, склонность: строительство Тракторного завода было ему по душе. Да, просто по душе («Я ведь, черт возьми, старый металлист!»).
С этими словами начальник строительства крепко уснул.
За окном, шипя, проносились поезда, свет шел полосами по стенам ивановского купе».
