Ларкин потряс головой и содрогнулся, выбросив эту мысль из головы. Литтлфилд сказал, что обладает чувствами, недоступными людям. Доктору стало интересно, есть ли среди этих чувств телепатия.
Но Литтлфилд, казалось, не заинтересовался чтением его мыслей. Он разговаривал с человеком на кровати, и через некоторое время Джеймс сел и начал надевать одежду, висящую в шкафу.
— Когда вы устанавливали рентгеновское оборудование, с вами была медсестра. Сколько еще людей знает?
Ларкин воспрянул духом. Значит, они не могли читать мысли. В таком случае, ему, возможно, удастся заставить Литтлфилда думать, что полиции уже все известно. Потому что это был вопрос жизни и смерти. Если обо всем знали только Ларкин и одна медсестра, тогда секрет можно было сохранить, избавившись от пары человек. Но если у него получится убедить Литтлфилда…
— Не получится, — улыбнулся Литтлфилд. — Мы не можем читать мысли, но отлично знаем людей и просто видим, что написано у вас на лицах. Мне очень жаль. Убивая вас, мы испытываем не больше угрызений совести, чем когда вы расправляетесь с наиболее похожими на вас животными — обезьянами, но мы не занимаемся бесцельной резней. Поэтому нам хотелось бы ограничить количество смертей до двух. Вы уже доставили нам большие неудобства. Дальнейшего вмешательства мы не потерпим.
И тут случилось кое-что неожиданное. Открылась дверь, и на пороге появился доктор Вернер с округлившимися глазами.
— Какого дьявола этот человек делает с моим пациентом? — настойчиво и с яростью спросил он.
Рефлексы Литтлфилда продемонстрировали чудеса быстроты. Он достал из кармана крошечный предмет и навел его на Вернера еще до того, как тот понял, что его жизнь в опасности. Пока хирург падал на пол, не успело измениться даже выражение его лица.
Все это время Ларкин использовал ограниченные возможности человеческого мозга, мысли которого инопланетянин, к счастью, читать не мог. Пока Литтфилд стрелял в не вовремя вошедшего Вернера, молодой доктор ударил его ногой в брюшную полость, прямо по мозгу, расположенному на месте аппендикса.
Удивленное выражение лица Литтлфилда нужно было видеть. Его ноги, казалось, парализовало, и смертоносный маленький предмет выпал из рук. Ларкин быстро поднял пистолет и в то же самое время схватил моток клейкой ленты.
— Признаю, мои рефлексы не могут сравниться с вашими, но для человека они не так уж и плохи, — связав Литтлфилду руки и ноги, мрачно сказал Ларкин. — И мне повезло, что в животе у меня нет мозга, по которому можно пнуть.
