Водой, взятой из графина на столе, сыщик смочил всю ее поверхность. Он посмотрел бумажку на свет. Целые фразы слагались на ней из бледно обозначенных букв.
«Товарищ Андрей… — громогласно прочел Филькин. — Сейчас же по получении уничтожь этот ящик. Землю выбрось, доски разломай. Дело наладилось, начнем на той неделе. Тетя ничего не замечает. Николай».
Ферапонт Иванович замолчал. Начальник слушал с недоумением.
— Все? — спросил он.
— Все… — сказал Ферапонт Иванович. Его старое лицо светилось торжествующей улыбкой. Он опустил листок и передал через стол начальнику.
— Так… понимаю!.. — сказал нерешительно начальник. — На самом деле он не понимал ничего. — Это действительно так… Письмо — это ясно… Ну, ты будешь теперь говорить?..
— Ничего я не знаю, — сказал вдруг арестант. У него был хриплый и разбитый голос. Поникнув по-прежнему, он смотрел упорно в пол. На лице застыло каменное выражение.
— Ага, заговорил!.. — крикнул начальник. — Чего там не знаешь? Знаешь!.. Говори, какой Николай, какой ящик, какая тетя?.. Все равно все узнаем. Говори!..
Арестант равнодушно молчал.
— Ты опять?.. — удивленно сказал начальник и стал снимать с пальца кольцо. — Ты опять?.. Ну подожди, голубчик!..
Он снял перстень и положил на край мраморной чернильницы. Он встал с кресла. Арестант побледнел. Филькин наклонился над столом.
— Дозвольте доложить, — почтительным шёпотом сказал Филькин, — не стоит, Сигизмунд Павлович, ручки портить. Он толстокожий, мерзавец, ему что! А здесь и так дело ясно. Если прикажете, злоумышленника этого отправить можно!..
— Отправить?.. — сказал удивленно начальник. — А как же допрос?.. Ну, да, впрочем, хорошо!.. Эй, вы, уведите его!.. Пошли…
Он устал возиться с этим делом. Он решил положиться на филькинский опыт. Жандармы вышли. Они остались вдвоем.
— Ну?.. — нетерпеливо подогнал начальник. — Говори!..
— О чем, собственно?.. — мягко поинтересовался Филькин. — Неясность есть какая?..
— Какая неясность?.. — начальник махнул рукой. — Ты, брат, скажи, какая здесь ясность?.. Все письмо это какой-то вздор! Ну, при чем здесь тетя?..
— Тетя — это мы, — пояснил с готовностью Филькин. — Воры так на своем языке — жаргоне, скажем, — полицию называют. Вот он и взял оттуда словечко это…
— Он?.. Кто это он?.. — нахмурился начальник.
— Он — это кто записочку написал! — Филькин говорил явно покровительственным тоном. — Злоумышленник, к примеру… а точнее — социал-демократ Шведов. Кличка — «Николай».
