— А почему ушли — добычи нету?
— Сказал же. Полыньи открылись. Стало быть, толку от добычи нет. До транспорту скиснет. Зайдешь обогреться или пойдешь?
— Погреюсь, однако, ночь…
— Ну, заходи что ли. А то выстудим.
Гость вошел в избу и внимательно огляделся. Хозяин говорил правду — он был один.
— А чего ты ревел? — не выдержал Макаров. — Или медведь ходит?
— Да кто его знает. Вроде вчера на след натыкался свежий. Недалеко. Потом за охотниками собака моя увязалась.
— Хороша собака.
— Наддал я ей перед тем, она и ушла. Осерчала что ли? Видать, один теперь остался до лета. А может, вернется еще собака?
— Как же один, а то чье? — полюбопытствовал Макаров, показывая на аккуратно застеленную кровать, на красиво расшитый петухами рушник и такие же подборы по переднему краю кровати.
— Так то Маньки, жены. Она лесником числится, а я как помощником.
— Что же это теперь за порядки. Бабы в лесу верховодят?
— Пошто говоришь не знаючи? Она старого лесника дочь, тайгу знает. Деляна перешла ей вроде как по наследству.
— А сейчас где?
— По санному еще увез. Роды первые и двойня… До лета у моих в деревне поживет. Ейные-то померли.
— А сам как же?
— Не впервой. Хотя иногда скушно. Опять же запас пропадает. На всех четверых готовил.
Молча скрутив цигарку, хозяин спросил:
— А у тебя есть кто?
Макаров ответил уклончиво:
— Все есть. Как у доброго волка. Была хата, да от дождя сгорела. Выросли мои, сами себе хлеб зарабатывают.
— Пес у тебя ладный.
— Ничего.
— Мне бы такого.
— Заведи. Только опять прибьешь — уйдет. Ни к чему тебе такую.
Лесник не обиделся злой шутке. Он, видимо, еще не привык к одиночеству и молчанию.
— Звать-то тебя как? — перевел он разговор на другую тему.
— Иваном Петровым. По батьке Михайловичем кличут. А тебя?
— Тимкой. А чего ты в такую непогодь перед распутицей в сёло-то собрался?
Узнав, что гость идет ревизовать сельскую кооперативную лавку, Тимка с жаром начал рассказывать об обманщике-лавочнике, бывшем приказчике недавно раскулаченного купца. Он даже заставил его осмотреть все заготовленные припасы, среди которых были испорченные консервы, — что подсунул «тот пройдоха».
— А вот то, гляди-ка, паек лежит, что из промхоза дали. На всю семью, по первой рабочей категории, да еще помощь на детей малых. Здесь без обмана. До приезда сохранится.
Поужинали горячей кашей. Вдоволь напились чаю. Накормили пса, и Жук лег около двери с таким видом, будто был главным лицом в доме. Разговор вертелся вокруг новостей из города, а потом снова вернулся к таежным делам.
