Исследования магнитного поля Земли на поверхности океана — дело сложное. Если на суше легко найти участки, где не ощущается влияния посторонних магнитных или намагничивающихся предметов, то на море избежать нежелательного соседства трудно. Ведь при строительстве современных судов используются железо и различные сплавы, которые очень легко намагничиваются. В магнитном поле Земли суда создают свое поле, которое меняется в зависимости от положения судна по отношению к магнитным силовым линиям нашей планеты, короче говоря, от курса корабля. Все это создает такие помехи в работе приборов, что их данными невозможно пользоваться. Значит…
Значит, нужно построить судно из таких материалов, которые не подвержены (или подвержены в минимальной степени) магнитным влияниям. При строительстве «Зари» все это было учтено. Дерево, бронза, медь, латунь, алюминий, специальные немагнитные сплавы — только эти материалы шли на ее постройку. Якоря и якорные цепи, стойки лееров и комингсы, брашпиль и гребной винт — все было сделано из бронзы. Даже балласт, столь необходимый для остойчивости шхуны, прошел через прокрустово ложе немагнитности: свинцовые чушки и глыбы специального сорта немагнитного гранита (85 тонн!) легли в темные трюмы шхуны.
И только мотор оставался «нормальным». Тут нельзя было обойтись без стали и железа. Но мотор был отнесен подальше от датчиков чувствительных приборов, и влияние его на их работу учитывалось при обработке полученных материалов.
При рождении шхуне выдали регистровое свидетельство. Разрешалось плавать не далее ста миль от берега. 3.1 свои десять лет «Заря» шесть раз пересекала Атлантический океан, исколесила вдоль и поперек Индийский и Тихий. Она побывала в Арктике и в «ревущих сороковых». Она бросала якорь у островов Святой Елены и Пасхи. Того, что «Заря» видела за десять лет, другим судам хватит на пять поколений. И если она кланяется в пояс любой волнишке, то уж, поверьте, не от страха. Просто из приличия, вроде встретила старую знакомую.
Для меня, «бывалого моряка», водоизмещение «Зари» кое о чем говорило, 580 тонн — не ахти какой лайнер. Но когда я увидел шхуну своими глазами, то, честно говоря, не смог представить себе, как она вообще рискует уходить в океан. Вахтенный помощник капитана встретил нас у проходной судоремонтного завода и повел к сухому доку, где стояла «Заря». Был поздний вечер. Электрические фонари и вспышки электросварки разрывали тьму. В огромной ванне дока стояло несколько судов. Среди них возвышалась громада ледокола «Москва», рядом присоседился небольшой танкерок. И где-то внизу, гораздо ниже площадки, по которой разъезжали портальные краны, затерялся корпус «Зари». Три хрупкие мачты гордо торчали из глубины, но корпус можно было увидеть, только став у самой стенки дока. Сколоченный на живую нитку трап шел куда-то вниз почти вертикально. Крепко держась за поручни, я кое-как спустился вслед за вахтенным. И вот я уже стою на твердой палубе, заваленной ящиками и досками, заляпанной краской. Вахтенный отвел меня в свободную каюту. Мне дали матрац, простыни, подушку, наволочку, полотенце. Я буду жить вместе с боцманом в крошечной каюте с койками в два яруса. Мне достался второй этаж. После перелета хотелось спать. Быстро стелю постель, забираюсь наверх. Особенно не растянешься: голова упирается в одну стенку, ноги — в другую. Если же поставить койки поперек каюты, будет то же самое. Не каюта, а крошечный кубик. И здесь придется прожить год. Но на море лучше забыть о комфорте.
