Однажды караван, заночевавший неподалеку от реки, был разбужен треском ломаемых ветвей и воинственными криками. Белуджи подняли стрельбу и под предводительством своего джемадара[8], одноглазого Маллока, с немалой осмотрительностью двинулись на шум. Вскоре они вернулись с двумя чернокожими пленниками. При допросе выяснилось, что жители соседней деревни пугали бегемота, чтобы он не забрался на поля. На следующий день караван смог выступить только после полудня, когда было собрано растерянное в панике имущество и изловлены — за вычетом двух — разбе-. жавшиеся ослы.
И никто над этим происшествием не смеялся. Истомленные влажной жарой и тяготами пути, раздраженные неурядицами, путники томились тревожным предчувствием; и самая атмосфера в эту пору летних грозовых бурь, наэлектризованная до такой степени, что, казалось, стоило высечь огнивом искру, и тотчас взорвутся низко плывущие облака, — самая атмосфера как будто таила смутную угрозу: берегись, пришелец!..
Было уже за полдень. Бертон, мучимый лихорадкой, едва держась в седле, считал минуты до намеченной стоянки, когда к нему подбежал Гаэтано, слуга капитана Спика.
— Сэр, мой господин велел передать… — едва выговорил он прерывающимся голосом. — Мы натолкнулись на заставу вазарамо!
Бертон заторопился вперед, обгоняя носильщиков, которые сходили с узкой тропы, уступая дорогу ослу музунгу-бваны. Пока что, слава богу, стрельбы не было слышно— может быть, еще удастся предупредить кровопролитие. Если же невыдержанные белуджи убьют кого-либо из туземцев, тогда судьбу экспедиции можно считать решенной…
Шеренга воинов числом около пятидесяти человек выстроилась поперек дороги, заходя своим флангом вправо вдоль тропы, по которой подходил растянувшийся караван. Рослые, молодые, красиво сложенные мужчины, одетые в «шукка» — куски материи, повязанные вокруг пояса наподобие передника, стояли недвижно, как изваяния. Их головы были украшены глиняными шариками, свисающими двумя рядами на тонких прядях волос, а лица — шрамами от ножевого надреза поперек щеки. В одной руке каждый держал большой лук, а в другой пучок стрел, наконечники которых чернели свеженамазанным ядом. Позади этой шеренги, слева от тропы, присели на корточки воины резервной группы.
Подав каравану знак остановиться, предводитель отряда выступил вперед и хладнокровно, не говоря ни слова, снял груз с головы переднего носильщика. Белуджи заметались с криками негодования, но, оценив численное превосходство противника, оружие в ход не пускали.
