— А это, Джованни, не возьмете с собой? — обратился к нему один из пеонов, протягивая колодку для снимания сапог. — Когда вы перейдете через пустыню, будет очень приятно снять с себя сапоги, затвердевшие от соли.
Эта фраза, произнесенная с необычайной серьезностью, вызвала бурю смеха. Два пеона охотно помогли уложить все новое имущество в три огромных мешка и понесли их к берегу.
— Джованни! — окрикнул его дон Хосе, когда итальянец, по охотничьему обычаю, молча тронулся к реке. — Патроны ты взял, а ружье оставляешь?
Итальянец выругался.
— Это все спешка! Тот человек любого сведет сума!
И, пошатываясь под тяжелой поклажей, он вернулся за ружьем.
Но едва он снова двинулся в путь, как его окликнула донья Долорес.
— Охотник просил вас взять с собой мачете. Вам придется идти через заросли и нельзя будет принуждать его, больного, расчищать себе дорогу охотничьим ножом.
Джованни вернулся еще раз.
— Конечно! Я забыл, что Карай нужна будет нянька. Я должен расчищать ему дорогу, словно у меня нет других дел, — ворчал он.
— Как тебе не стыдно, Джованни, говорить так, — накинулся на него управляющий. — Разве ты не знаешь, что он болен и слаб? Ведь если он тебе не поможет, весь твой багаж достанется индейцам.
— Хотелось бы мне видеть это. Впрочем, ведь ему это было бы наруку.
Никому не хотелось спать. Все столпились на высокой скале и смотрели вниз. Ярко светила луна. На берегу сидели два индейца, которые терпеливо ждали, покуривая свои трубки. И лишь когда пришли с багажом и свалили его на землю, краснокожие воины поднялись и подтащили лодку ближе к берегу.
Они пробовали объяснить Джованни знаками, что лодка не поднимет столько багажа, двух гребцов да еще такой «привесок», как Джованни. Они объяснили, что сначала переправят итальянца, а потом его вещи, или наоборот, но Джованни не соглашался, явно давая понять, что не доверяет им.
Он погрузил мешки в лодку и влез в нее сам. Краснокожие колебались, глядя на перегруженный челнок, но затем вспомнили, что охотник приказал повиноваться этому великану. Некоторое время они совещались. Потом один из гребцов, стоявший на земле, начал осторожно двигать лодку к воде.
Лодка шла медленно, и Джованни начала злить эта медлительность. Он окрикнул своих приятелей и попросил их помочь. Парагвайцу дружно налегли, и челн закачался на волнах.
Но индеец не направил лодку против течения, не отвел ее от берега и плыл медленно, не спеша. Он хорошо знал, что должно случиться, — он знал свою лодку.
