— Слушайтесь лучше советов охотника, Джованни, — отозвался, наконец, один из них, которому надоели его приставания. — Чако — это проклятая земля Он хорошо знает, что такое очутиться во время приступа в глуши, где нельзя разжечь костра, и он знает, что говорит Он убил ягуара из Санта-Крус! Вы сделаете лучше всего, если сейчас пойдете спать Я не знаю, отважился бы кто-нибудь из нас пойти с ним, но каждый считал бы его предложение за честь для себя. Охотник неспроста берет вас с собой и вы будете свидетелями, что там нет никакого золота. Конечно, вам хочется разбогатеть, вы думаете, что он с вами поделится. Кто знает, может быть, по возвращении вы купите эту калеру и станете нашим хозяином. Но я не пошел бы с ним и ради этого, даже если бы он пригласил меня.
Слова были сказаны в шутку, но Джованни вздрогнул, словно его укусил москит.
Он подошел к Хоакину, который сидел поодаль и по своей привычке следил за охотником.
— Хоакин, — прошипел Джованни, — я не люблю людей, которые слишком много болтают!
Хоакин удивленно поднял голову.
— Это относится ко мне?
— Сегодня у меня нет времени, — продолжал Джованни, — но когда я вернусь с охотником, я поговорю с тобой! О сокровищах говорил ты, а не я, и я не хочу, чтобы надо мной смеялись!
Сказав это, он отошел от метиса.
Из темноты неслышно выступил касик Кира. Его огромная фигура проскользнула мимо костра так тихо, что казалось он не шел по земле, а летел по воздуху.
Ни с кем не поздоровавшись, не обратив внимания на Джованни, с которым встретился лицом к лицу, с улыбкой глянув на донью Долорес, он склонился над гамаком.
Все это было сделано так бесшумно, что задумавшиеся о чем-то пеоны, сидевшие у костра, не услышали, как он прошел мимо них и тем более не обратили внимания на двух юношей индейцев, оставшихся стоять в темноте. И только шипящий говор индейцев-мачукуи заставил их насторожиться.
— Пестлн, — произнес вождь, показывая на облака, которые начали уже белеть.
Охотник вздрогнул и сел. Он быстро набросил себе на плечи плащ, который раньше лежал у него в изголовье. Горячка прошла, и было невыносимо мучительно ждать, когда исчезнет дрожь и озноб, после которых наступит легкая слабость. Волнения последних дней лишь ускорили течение болезни, которая, как и обычно, началась жаром и кончилась ознобом. Тем не менее приступ должен был начаться в обычное время — с десяти вечера до часу ночи Правда, еше несколько часов после этого организм остается обессиленным, но при некоторых навыках этот срок можно сократить.
