В самолете я старательно прогонял образ плачущей мамы. Она умоляла меня не ездить Бог знает куда, и ее голос стоял пронзительным звоном в моих ушах. Я воткнул в них наушники и включил музыку погромче. Сопровождавший меня Борис изредка бросал в мою сторону короткие равнодушные взгляды, и, отвернувшись, сидел, уставившись перед собой. Он всегда смотрел прямо, и иногда казалось, что его голова вообще не двигается. За всю нашу поездку он ни разу не помог мне. Он лишь сопровождал меня словно телохранитель. Он был молчалив и очень быстро я оставил всякие попытки заговорить с ним.
По прибытию в аэропорту нас встретил мужчина. В дальнейшем он был для меня переводчиком. Помимо этого он подрабатывал еще и моей нянькой — всюду таскался за мной, не отпуская одного никуда, разве что в туалет, да и то стоял за дверью. Няньку звали Константин. В клинике я провел больше полугода. Это немного, чтобы встать на ноги, но позже я не раз возвращался, чтобы пройти различные процедуры. Жаль, мама не дождалась моих успехов — она умерла, так и не увидев, как я хожу. От переживаний и бессонных ночей у нее случился инсульт. У Аньки нашлась дальняя родственница по ее родной матери, которая забрала ее к себе. Больше мы с ней не виделись. Дело в том, что произошло еще одно событие, которое перевернуло вверх дном всю мою жизнь. Мой маленький мир, в котором я провел свое детство, и который так любил, был разрушен, разорен, словно набегом варваров. Я уже не знал, где заканчивается правда, и начинается ложь, я не знал, кто я сам, и я ли это вообще, или вся моя жизнь просто чья-то ирония? После инсульта мама еще три месяца боролась за жизнь. Она была очень слаба, и, как когда-то папа, с трудом говорила. Я тогда вернулся после первой поездки в клинику, но вместо того, чтобы ухаживать за мамой, просто нанял для нее сиделку. Я уже работал у Виталия, поэтому вполне мог это позволить.
В тот роковой день, за два дня до своей кончины, мама подозвала меня к себе. Слова давались ей с трудом, поэтому я был разозлен, когда она заговорила об Аньке. Мама просила меня не бросать сестру, и требовала, чтобы я пообещал ей это.
— Ты должен заботиться о ней, — говорила мама. — У нее, кроме тебя никого не останется. И у тебя, кроме нее, тоже. Вы останетесь совсем одни. Конечно, тетя Маша не бросит вас, но только вы сами сможете быть опорой друг другу.
— Не говори так, будто умираешь! — просил я, глотая слезы.
— Обещай мне, сынок, — не сдавалась мама. — Ты должен…
