— Я ничего ей не должен! — упрямился я. — Мама, прошу тебя, пойми — я не люблю Аньку, и не считаю ее сестрой. Для меня она всегда будет приблудышем, плодом измены и предательства моего отца! Она чужая мне! Чужая!
— Она нам такая же дочь, как и ты сын, — холодно заявила мама. — Сынок, я не хочу тебе этого говорить, но… — мама сглотнула, выдержав паузу, в ее глазах появились слезы. — Ты наш сынок, и всегда им был. Мы с папой тебя очень любили…
— Так говоришь, словно я не родной вам, — буркнул я. Мама плотно закрыла глаза, и по ее щекам потекли слезы. Осознание горькой и жестокой правды пронзило мой разум. Ужас, сначала, жаром опалил мое тело, а затем выступил холодным потом на лбу.
— Мы долго не могли иметь детей, — набравшись сил, продолжила мама. Я не хотел слушать ее, но все же, сидел рядом, и слушал, заглушая собственный крик, готовый вырваться из груди. — Отчаявшись, мы посетили детский дом, и там наше внимание привлек один очень славный малыш. Полгодика всего. Круглый сирота.
— Хватит! — не выдержал я. — Я не хочу это слышать! — кричал я, рыдая почти навзрыд.
— Так у нас появился ты, — закончила мама.
Через два дня ее не стало. Я плохо помню похороны — я был подавлен и совершенно растерян. Помню, как выла Нютка, и как доктора кололи ей успокоительное, но я почти не помню себя. Я не помню, что делал, и как вел себя и что чувствовал. Я словно выпал из реальности, и погрузился в тяжелый, болезненный сон. Только работа помогла мне не сойти с ума. Я работал без выходных, и приходил домой почти ночью. Погруженный в горе и работу, я напрочь забыл про Аньку. Я не интересовался ее судьбой. Горе не объединило нас. Теперь, когда я узнал, что я не родной сын своих родителей, эта девочка стала для меня совершенно чужим человеком. Теперь-то я точно знал, что она мне не сестра, о чем я незамедлительно ей сообщил. В день последней нашей встречи мы разругались. Я не хотел говорить Аньке всю правду, но желание порвать с ней все родственные связи было слишком велико. Я жаждал оттолкнуть ее от себя как можно дальше, дав четко понять, что она мне никто.
После смерти мамы я как-то быстро пошел на поправку. Наверно, потому что изнемогал себя тренировками — я хотел заполнить всего себя физической болью, чтобы не ощущать душевной. Как только я стал делать первые шаги, Виталий принялся посвящать меня в свой бизнес, а вернее было бы сказать, втягивать. Его бизнес — это многочисленные рестораны, клубы и гостиницы по всей стране, и за рубежом, это небольшие фирмы, и много еще чего, во что он не спешил посвящать меня.
