Автопортрет с догом - Александр Львович Иванченко

На прощание — снимок на память.

— Так, встали, разобрались по парам, — командует Алиса, — по своим, по своим парам, Мара, не по чужим. Не терплю аморалки. У тебя же есть муж, Лора! Придвинься к нему. Теплее! Так… Мара, я сказала, не жми ему на носок!

Все смеются. Костя смущен.

— Тсс… Ну, хватит. Сгрудились поплотнее… не дышим… Дези, в кадр!

Дези, наша старая собака, послушно подвигается ближе, к ногам Сержа, но смотрит вниз.

— Так, теперь дышим… Набрали воздуху, и… Роберт, свети!

— Свечу, но я не солнце, — уныло вздыхаю я и включаю свет.

— Об этом догадываемся, — серьезно говорит Алиса и направляет мою руку с рефлектором. Я у них осветителем.

Пока Алиса отходит в угол, я опять, украдкой, смещаю свет чуть влево — берегу старые глаза Дези, но Алиса, как всегда, замечает хитрость.

— Все-таки ты свети, Роберт, — строго выговаривает она. — Свети.

Я свечу.

Дези жмурится и чуть отворачивается, но в нужный момент, Алиса знает это, собака повернется и честно посмотрит в объектив — чутье.

И я скрепя сердце направляю трехсотсвечовую лампу в слезящиеся глаза Дези.

Птичка вылетела. Все довольны.

Фотографирует Алиса профессионально, сразу же выбирает нужный ракурс, проколов у нее не бывает. Делает не больше одного кадра. И дело тут не столько в дефицитной цветной пленке, сколько в принципе.

— Еще, еще! — кричат разохотившиеся гости, но Алиса сухо отбривает их:

— Каменщик кладет набело. — Такова ее фотографическая заповедь.

Гости садятся за стол.

Эту выдающуюся заповедь кто-то потихоньку переиначил на: «Курица кладет набело». Все знают этот злой афоризм, но только не Алиса. Метко схвачено. Он выглядит особенно убедительно, когда видишь Алису с аппаратом: нахохлится, вся сожмется, распустит перья, квохчет, квохчет — вот-вот снесется. Снеслась.

И еще, считает Алиса, вторые, третьи и так далее снимки одного и того же объекта всегда фальшивы, она всегда их может отличить друг от друга. У нее глаз. Это справедливо даже для неодушевленных предметов, полагает она. Она верит, что каждый новый снимок, слой за слоем, снимает информацию — и вместе с ней и естественность — с объекта. От этого надуманность и фальшь. И все возрастающая бедность последующих снимков. Может быть.

Точка поставлена.

Когда отключили рефлектор и стало как-то непривычно темно после яркого света (так что пришлось как бы заново обживать комнату своим присутствием), все на миг почувствовали себя неуютно, и в этой волнами гаснущей темноте особенно остро — вдруг все услышали это — запахло раздавленными окурками, пролитым на скатерть вином и новой, но уже утомленной  т е с н о й  обувью, все вдруг засобирались, заспешили, заблагодарили хозяев, а на подоконнике, за шторой, все доплывала забытая свеча, и все сворачивал усталую катушку магнитофон.