Соответственно можно предполагать наличие связи между риторическими клише прошений и образом мыслей таких людей, как Исидор. Однако прошение — источник особого рода. Суть жалобы — конфликт между обиженным и обидчиком. Прошения II–IV вв. выразили этот конфликт в социальных понятиях. Насколько широко такие понятия внедрились в массовое сознание за пределами ситуации «истец — ответчик?».
Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к письмам. Задача письма, казалось бы, противоположна задаче прошения. Греки видели в нем средство поддержания дружеского общения на расстоянии>{242}. Попытаемся проследить тему бедности и богатства в письмах. Как и прошения, письма испытали огромное влияние второй софистики. Их стиль из сугубо делового сделался риторическим>{243}. Как и прошения, письма наполняются сентенциями. По вышеизложенным причинам мы не можем ожидать здесь большого числа сентенций, осуждающих богатых и сильных. Тем не менее в одном из писем читаем: «Явно кичась богатством и великим изобилием владений, ты презираешь друзей»>{244}. Вспомним, что и обидчиками Аврелия Исидора были «люди, обнаглевшие по причине имеющегося в избытке богатства»>{245}, а презрение к бедности и кротости — один из пороков динатов.
Письмо, адресованное «философу Сарапиону от друга Акилы»>{246}, живописует идеал созерцательной жизни, исполненной кротости и смирения: «Акила Сарапиону — привет. Получив твое письмо, я весьма возрадовался. К тому же немало свидетельствовал наш Каллиник о твоем образе жизни, коего придерживаешься даже и в таких обстоятельствах, ни в чем не отступая от аскезы. Нам позволительно хвалиться не тем, что совершаем это, но тем, что не отвращаемся от этого сами. Итак, мужайся и делай остальное как муж добродетельный, и пусть не смущает тебя ни богатство, ни молодость, ничто другое, от чего без добродетели нет никакого прока, но лишь тщета и ничтожество…» Здесь есть нравственный конфликт, но нет социального. Довольно богатые люди под влиянием стоицизма и кинизма рассуждают о бедности и богатстве, не испытывая вражды к «сильным мира сего».
Приведенные письма адресованы равным по статусу людям. Иная картина — в письмах от низшего к высшему. Птолемей, приказчик Аммона, оправдывая понесенные убытки, заверяет хозяина: «Я — человек, прекрасно умеющий во всех обстоятельствах поступать так, чтобы почтенный и вышестоящий человек не потерпел ущерба»>{247}. Здесь — все, что характерно Для риторического стиля, — сентенция, дающая общее правило поведения (норму), социальный характер обобщения (не просто данный хозяин, но один из почтенных, вышестоящих, то есть honestiores).
