— Вот те грех. Экая притча случилась!
Закопошились сибиряки, когда узнали, какая беда случилась с Трофимом, и порешили промеж себя, что этого дела так оставлять нельзя. Отпросились у полковника — и в тот же день восемь человек что ни на есть лучших стрелков отправились в камыши.
Часа через полтора пришли на то место, где зверь мял их товарища; бурые пятна от крови виднелись на тропинке, и камыши в той стороне, куда ушел тигр, были местами обрызганы.
Шагах в двадцати нашли след когтистых лап, отпечатки задней пары были сильно углублены; здесь тигр сделал свой вторичный прыжок, здесь же казаки остановились и стали совещаться, как им поступать далее.
Поговорили малость самую и решили идти цепью по два человека, звено от звена не так чтобы очень близко, но и не далеко, чтобы голосом впору хватало. Пошли. Придерживались больше к средним, к тем, что шли по самым следам.
Все время им попадался камыш, обрызганный кровью на пол-аршина от земли; под одним из густых кустов тигр ложился ненадолго, тут и крови было побольше; потом опять шагов на десять виднелись следы круглых лап с подобранными когтями — здесь, видно, еще был сделан громадный прыжок, потому что след обрывался и казаки никак не могли отыскать его продолжения.
Снова собрались казаки, обошли кругом раза два, не нашли следа да и только, словно сквозь землю провалился. Промаялись вплоть до той поры, что уже к самому низу солнышко спустилось — и потянулись по камышам длинные тени, озолотились пушистые метелки, и засвежело по лиманам.
— Ну, знать, неудача, не в добрый час вышли! — решили охотники и все толпой побрели обратно на дорогу.
— А энто что, братцы? — сказал молодой казак, шедший впереди всех, и голос у него дрогнул и оборвался.
До той поры казаки шли молча, и этот тревожный оклик кольнул всякого в сердце и по телу мурашки забегали. Подняли глаза охотники — и все разом увидели то, что целый день искали так неудачно.
Широко шагая, далеко оттягивая назад задние лапы, тигр шел, почти касаясь земли своим грязно-белым брюхом; казалось, что длинное, полосатое тело ползло по сухим камышам. Без звука, без малейшего шелеста скользил зверь по зарослям, опустив к самой земле голову, обрамленную густыми белыми бакенбардами, и волоча за собою длинный кольчатый хвост. Он, казалось, не замечал охотников, хотя зеленые глаза его в сумерках горели, как светляки, и каждому казаку чудилось, что свирепый взгляд обращен именно на него. Восемь человек, каждый с винтовкой в руках, стояли неподвижно, словно очарованные.
