В Раиме, где было полторы тысячи чинов гарнизона, всего и был только один настоящий охотник, уральский казак из калмыков, дивный Мантык, чертовски сложенный физически; человек этот был одарен такой силой воли, таким хладнокровием и присутствием духа, что вызывал невольное удивление. Из двуствольного ружья, с ножом в руке он бил тигров один без всякой сторонней помощи. Жаль его — он давно спит в сырой земле, сраженный тринадцатым тигром. Решиться идти на тигра одному и одержать тринадцать таких побед — это не безделица. Единственный современный пример такой отваги — француз Жерар, истребитель африканских львов, но Жерар не столько взял с бою свою славу, сколько ему сделали ее французы, трубя во всех газетах и по всему свету о его подвигах[94]. Будем же и мы петь Мантыка, как нашего Мелеагра[95], как нового Геракла. В моих записках имеется несколько случаев боя Мантыка с тиграми, и я расскажу о них. Лебединую же песнь, спетую им с тринадцатым тигром, я поберегу для финала.
Мантык редко бывал на месте, в укреплении, а всегда бродил по камышам, степям и охотился за кабанами и птицей; увидеть его в казарме была редкость. Однажды он собрался вдвоем с казаком на диких свиней и на всякий случай взял принадлежности на тигра, потому что и тех местах встречи с тигром тотчас по выходе из жилья нс были редкостью. Два дня ходил он без всякой добычи. Пешему кабан дается не скоро, и то случайно или подкарауливанием, а это было не в природе Мантыка: ему терпенья не дал бог; на тигра тоже не натыкался, хотя находил свежие следы лап, отпечатанные на солонцах… Чтобы отдохнуть, поесть, напиться, поразведать, Мантык зашел в кибитку одного киргиза и начал с ним разговор, как водится, с Адама. По-киргизски Мантык говорил отлично. Во время разговора вдруг они слышат отчаянный крик. Бросаются из кибитки и видят бегущего к ним с воплем киргизенка, пасшего неподалеку баранов хозяина кибитки; в киргизенке просто души нет: бледный, как покойник, все лицо обезображено ужасом, слов разобрать было нельзя; наконец кое-как поняли, что тигр напал на его стадо, схватил козленка и унес в и камыш. Вбежать в кибитку, схватить ружье было для Мантыка делом одного мгновенья, и он вылетел из кибитки с быстротою ядра из пушки. По указанию киргизенка, потом по следам тигра и крови козленка Мантык с товарищем пустились бежать во весь дух в густоту камыша. Сажен чрез полтораста или двести от места, где паслись бараны, в камыше была чистая поляна; на этой поляне тигр, услыхав погоню по пятам, бросил добычу. Мантык, увидев козленка, останавливается, останавливает товарища и тотчас отступает назад, в камыш.
