Зина встала, захлопнула за собой дверь кабинета и, прошмыгнув в будуар, упала на софу, в груду вышитых подушечек. Потянулась к столику, нашарила сигареты, закурила. «Ну что ж, подождем, посмотрим, что покажет будущее… Может, ничего серьезного? Дай-то бог!.. Но настроение уже испорчено. Как я теперь появлюсь на балу? С этаким лицом?»
Тем временем постучалась горничная, доложила, что портниха прибыла. Зина велела вести ее в будуар. Долго примеряли, подшивали, поправляли чудесное бальное платье из блестящего атласа, со всякими вырезами, сборками, воланами. Зине хотелось в этот вечер выглядеть особенно хорошо, затмить всех этих элегантных дамочек. Нет! Она им не уступит! Пусть не задирают носа! Подумаешь, образцы морали! А сами за кавалерами бегают! И к черным бархатным платьям длинные красные шлейфы прилаживают… Павы!
Портниха уехала. Зина принялась убираться к балу. Пудрилась, красилась, совсем загоняла Онуте и все осведомлялась:
— Барин вернулся? Нет еще? Вот ведь, прости господи, как опаздывает!..
Она уже давно готова. На часах десять, одиннадцать, двенадцать, а Мурзы все нет. Она бродит из комнаты в комнату и страшно нервничает. Прошла в гостиную, оперлась о подоконник, уставилась в темное окно.
По аллее торопливо идут пары. Мужчины бережно ведут под руку своих дам. Из под котиковых шубок выглядывают дорогие вечерние туалеты… Конечно, на бал. А Мурзы все нет и нет! Будь у нее какой-нибудь другой провожатый, она бы и без Алексаса туда отправилась… Но идти одной?.. Прижалась лбом к холодному стеклу, смотрит на спешащих людей, на проносящиеся по улице автомобили, на заиндевевшие липы, и по ее щекам текут злые слезы.
Она понимает, что этой ночью Мурза не вернется. И уже не впервые… Сколько одиноких ночей провела она в спальне, ожидая его. Но сегодня такой бал! Так важно показаться там… Она ведь просила его быть дома вовремя, и он обещал…
Зина быстро прошла в будуар, сорвала с себя платье, кинула его в один угол, в другой угол полетели атласные туфельки. Не боясь смять прическу, свернулась калачиком на софе, как обиженный, охваченный страхом ребенок, и затихла там, кусая губы. Слезы все лились и лились сами собой, лились из глубины сердца, которому было так больно, так скверно…
В конце концов, бал этот — пустяки. Она владеет собой и вполне может отказаться от него… Но во всем, что произошло сегодня, есть нечто несравненно более серьезное и важное. В голове все настойчивее бились мысли, давно уже лишавшие ее покоя. Правда, Мурза еще ничего определенного не говорил, но она же не дура, видит: с каждым днем он все больше и больше отдаляется от нее. Она не неженка, многое может вытерпеть. Но почему он вдруг начал тяготиться ею? Перестал показываться с нею на людях. Это обиднее всего. Наряжайся, раскатывай на автомобиле, посещай кафе и рестораны, но только одна. Одна-одинешенька, как прокаженная. Его даже не интересует, есть ли у нее приятельницы. А их-то в последнее время у нее все меньше и меньше. Даже в Женском клубе к ней теперь относятся без прежней приязни. Раз-другой заметила она косые взгляды, кривые усмешки за спиной, уловила шепоток, смолкавший при ее появлении, — этого для ее гордости было достаточно. С тех пор в клуб — ни ногой.
