— Портнихи еще не было? — озабоченно осведомилась она у горничной, помогавшей ей снять шубку.
— Нет, барыня, не приходила.
— Не дай бог связаться с этими портнихами, вечно они опаздывают! Я так волновалась, пока ждала у парикмахера, а ее все нет… Может, в платье придется что-нибудь поправить. Слушай, Онуте, — обратилась она к девушке, которая, присев, расстегивала ее ботики, — накинь быстренько пальто и дуй к портнихе! Машина ждет внизу.
— Слушаюсь, барыня! — Горничная проворно выскочила за дверь.
— Постой, — кинулась следом за ней хозяйка. — Обязательно привези портниху! Пусть сама все осмотрит на мне. Я уверена, что-нибудь обязательно будет не в порядке… Беги! Да, Онуте! Погоди! Барин не возвращался?
— Нет, не пришел еще! — крикнула девушка, уже сбегая вниз по лестнице.
— Вечно он где-то задерживается… — недовольно ворчала барыня, захлопнув дверь и разглядывая в прихожей перед зеркалом прическу.
Потом, словно не доверяя сообщению Онуте или желая удостовериться в чем-то, заглянула в кабинет. Там действительно было темно и пусто. Она нажала кнопку выключателя, вспыхнул свет. Зашла, прикрыв за собою дверь. Перед прекрасным письменным столом в широкой позолоченной раме висел портрет хозяина, на соседней стене — несколько больших фотографий и какие-то диаграммы, а напротив — картина в темных тонах: стены, крыши, корпуса, а за ними, в перспективе, — прямые свечи заводских труб.
Она подошла к столу и уселась в кресло. На столе стояли ящичек с сигарами, большая хрустальная пепельница, лежала груда писем, каких-то бумаг со штампами, стопка книг.
Она потянулась к книгам, решив со скуки полистать их: нету ли чего интересного… И вдруг насторожилась, откинулась в кресле. На столе не хватало какого-то привычного, всегда бывшего здесь предмета. Что-то исчезло.
«Странно, — пробормотала она. Потянула на себя один ящик, другой… Заперто. — Значит, отправил мою фотографию в отставку? Симптоматично… Примечательно», — озабоченно повторяла женщина, безуспешно дергая ручки ящиков.
Еще раз внимательно оглядела стол, весь ярко освещенный кабинет. Фотографии нигде не было. На столе в такую же рамку, в какой прежде красовался ее портрет, вставлена цветная миниатюра. Взяла ее, внимательно рассмотрела резную рамку черного дерева. Та же или нет?
«Ведь это мелочь, — попыталась успокоить себя. — Может, запропастилась куда-нибудь без его ведома?..» Но женское чутье подсказывало иной ответ… В последнее время она стала такой нервной, впечатлительной, даже подозрительной. Придавала значение каждому жесту, каждому взгляду Мурзы.
