Воротынский вытаращил глаза и раскричался, что проблему необходимо решать срочно, пока Литва «корни не пустила», и в тот же день отправил целую делегацию в Белёв к князю Андрею Трубецкому с предложением встретиться, и провести переговоры на границе. А пока они сидели в ожидании ответа, — привёл Семёна к присяге. Тот спорить не стал — дело явственно подванивало войной и большой политикой, поэтому любые подозрения в нелояльности и намерении «вильнуть хвостом» могли очень дорого обойтись его семейству в будущем. В тот же день он подписал докончание, в котором от имени семейства признавал Белёвское княжество удельным княжеством Московского царства и целовал крест Борису Второму. В качестве ответной любезности Его Величество в докончании обязывался выступать гарантом власти князей Адашевых-Белёвских над княжеством и ныне, и присно, пока не пресечётся их род.
Ответ из Белёва пришёл на редкость быстро — князь Трубецкой предложил встретиться в пограничном селе Ржавце[29], неподалёку от которого, как мы помним, Баба с Невером прибили первого гонца…
* * *
Переговоры вели вчетвером — от Москвы были князь Воротынский с Адашевым, Литву представляли князь Трубецкой с каким-то молодым долговязым дворянином, представленным как «белёвский тиун Оксаков». Тиун, впрочем, место своё знал и рта практически не открывал — когда орлы клекочут, мухи не жужжат. Семён Адашев тоже большей частью отмалчивался — но не из-за худородства, а потому, что трезво оценивал свои возможности в дипломатических переговорах. Это тебе не саблей махать, тут свои умения требуются, поэтому пусть опытный переговорщик Воротынский отдувается, а мы на подхвате побудем.
Литовский князь после традиционных приветствий на правах родственника поинтересовался у Адашева, поздорову ли его жена и сын.
— Спаси бог, полторы недели назад были живы и здоровы, — осторожно ответил Семён. — А как княгиня Алина — в добром ли здравии?
— В добром, но сразу после похорон она порешила отправиться в долгое паломничество по святым местам — молиться о душе отца своего, князя Гаврилы. Вы же наверняка слышали о заклятии крови. Впрочем, давайте сначала дела обсудим, — предложил белёвский «оккупант».
Официальные переговоры пошли на удивление легко — Трубецкой, как сказали бы сегодня, «занял конструктивную позицию». Он даже не стал отрицать прав Адашевых, полностью согласившись с Воротынским в том, что воля старого князя Белёвского священна:
— Единственное, что попрошу — давайте относиться друг к другу с уважением и учитывать обстоятельства не только свои, но и второй стороны, — доверительно высказывал рюриковичу гедиминович. — Вы исполняете волю своего государя, но у меня тоже есть царь, и его поручение ко мне совершенно недвусмысленное — я не должен допустить отпадения Белёвского княжества от Литвы.
