Северские земли - Сергей Волчок

(неизвестно где, неизвестно когда)

Боярин князя Воротынского Семён Адашев был изрядно пьян.

Это, казалось бы, совершенно незначительное событие тем не менее стало сенсацией — слуги только об этом и чесали языками. И немудрёно — все они, сколько бы не служили, пьяным барина видели впервые. Большинство из них совершенно искренне полагали, что одержимый воинскими искусствами и закалкой тела барин ничего крепче молока не употребляет.

И вдруг на тебе! Набрался. Да ещё в такой момент — когда барыня на сносях и вот-вот разродится.

Да и с кем набрался-то!

С побирушкой! С нищим, со слепым каликой-перехожим, которого и имени то христианского не было — кличка воровская, пустая котомка да полна голова вшей, вот и всё владение убогого.

Побирушка пришёл в усадьбу утром, встал на колени у крыльца и трудолюбиво гундел про «хлебца бы, люди добрые, Христом-богом заклинаю и матерью его, богородицей, хлебца бы мне…».

Никто на него особого внимания не обращал — в прошлом году был неурожай и по дорогам нынче много христарадников слонялось. Да и побирушка был не талантливый — на бандуре не играл, песен не пел, былин не читал и даже не матерился яростно. Ничего стоящего внимания, разве что страшные шрамы на лице. Да и сам побирушка просто скучно гундел. И никто его не слушал…

Кроме барина.

Тот как раз возвращался после традиционной утренней разминки с саблей — шёл голым по пояс, смущая дворовых девок чеканностью бронзовых от раннего загара мышц. Мимо побирушки он прошёл, не повернув головы.

И вдруг остановился, как обухом стукнутый.

Барин медленно повернулся, вперился взглядом в нищего и неверящим голосом спросил:

— Голобок? Голобок, это ты? Это же ты — голос твой!

— …хлебца бы… Ась? Кто здесь?

— Голобок!!! — барин схватил вшивого побирушку за лохмотья, и встряхнул как мешок. — Голобок, ты что, не помнишь меня?

— Голос помню, — равнодушно ответил тот. — Чей — не помню. Хлебца бы мне — мабуть, и вспомнил бы. Брюхо у меня подвело, мил человек, два дня не жрамши.

— Эй вы! — бросив побирушку, барин повернулся в сторону наблюдавших за сценкой дворовых и скомандовал: — Сейчас перекусить гостю, потом в баню его, а после бани — к столу ведите. Стол богатый накрыть. Всё, бегом!

Дворня кинулась врассыпную заполошными курами — когда барин говорил таким тоном, ни медлить, ни задавать вопросы не стоило. А барин наклонился к нищему и тихо сказал:

— Голобок, это я — Молок.

— Молок? — тупое и забитое выражение лица побирушки на миг исчезло, и губы скривились в высокомерной усмешке. — Надо же. Выжил, значит?