И он предъявил грамоту Вигунда Второго, которую Воротынский с интересом изучил.
— Я понимаю, что она была подписана, когда о завещании князя Гаврилы ещё не было известно. Но, как известно, до Бога высоко, до царя далеко, а вопрос нам надо решать здесь и сейчас. Поэтому у нас с вами два варианта: либо поставить во главу угла царскую волю и решить вопрос силой оружия…
— Либо… — сделал многозначительную паузу московский князь.
— Либо вспомнить, что почти все мы здесь — удельные князья, — отчеканил Трубецкой, глядя прямо в глаза Воротынскому. — Мы с вами ими рождены, а мой родственник Семён, надеюсь, станет им в ближайшее время. И у нас тоже есть общие интересы. Один из которых состоит в том, чтобы цари не забывали нехитрую истину — есть вещи, в которых воля князя выше воли царя.
Князь Воротынский, пристально глядя на собеседника, спросил:
— Мы не жалованные?
— Мы не жалованные! — утвердительно кивнул литовский князь.
— Однако… — крякнул москвич. — У меня, сами понимаете, возражений нет, это вы подставляетесь…
— Мои отношения с государем — это мои отношения, — мягко улыбнулся молодой литвин.
— Вне всякого сомнения! — замахал руками москвич. — Я к тому, что если смогу оказаться полезным в этом деле, сочту за честь оказать любую помощь.
— Благодарю, — коротко поклонился Трубецкой. — Но я не думаю, что возникнут какие-то проблемы. Литовские князья на Северщине не хуже вас помнят, что мы не жалованные. Думаю, с подписями проблем не возникнет, и через месяц-два я уже повезу грамоту в Вильно.
Он опять широко и обаятельно улыбнулся и продолжил:
— Я надеюсь, Семён, когда ваши права на Белёв получат подтверждение и в Литве, лично сообщить вам об этом. Давно пора познакомиться поближе — не чужие, чай, люди! Ладно, не благодари, потом отдаришься. Свои люди — сочтёмся! А теперь извините — дела.
Молодой князь легко взлетел в седло и, дав лошади шенкеля, поскакал к своим дружинникам.
— Княже… — осторожно начал Семён.
— Что? — рассеянно откликнулся его недавний сюзерен.
— А что такое «мы не жалованные»? Я просто никогда не лез в эти дела — зачем это воину? А теперь, судя по всему, придётся разбираться…
— Ну и вопросы у тебя… — хмыкнул князь. — Об этом стараются особо не болтать, но тебе, как будущему соседу — объясню.
И в Литве, и в Москве цари берут всё больше власти — и без этого, похоже, никуда, иначе державу не поднять. Северские земли, наверное, последнее место в русских землях, где власть и того, и другого царя слаба. Здесь всегда властители старались не брать князей за горло, а если уж взяли, не давить слишком сильно. У нас всё-таки Пограничье, чуть за кадык передержал — а князь, глядишь, и отъехал в другую державу. Некоторые княжества по три-четыре раза сторону меняли, сам, наверное, знаешь.
