Из любопытства я зашел внутрь. Там было несколько солдат, в основном — пожилых резервистов. Автоматы лежали на скамейках рядом с молитвенниками. Но самым поразительным была картина на стене, написанная маслом и пристроенная с правой стороны от Арон ха-Кодеш[26]. На этом полотне, разделенном по диагонали черной линией, были грубо намалеваны танк (внизу) и пушка (наверху). Этот шедевр батальной живописи сопровождала витиеватая надпись, выведенная крупными желтыми буквами «ЛО Б'ХАЙЛЬ В'ЛО Б'КОАХ!».
— Красиво, а?
Я оглянулся и увидел того же раввина в чине капитана.
— А как же это, картина — и в синагоге висит?
— Это не картина, — вздохнул раввин, — а эмблема! Можно сказать, лицо полка!
Вспомнив этот разговор, я спрашиваю Циона, что он думает о синагогальной картине. Он уже в молитвенном трансе и не сразу из него выходит. Повторяю вопрос. Цион трогает ермолку и морщится.
— Плохо, очень плохо! У сефардов запрещено. Совсем запрещено, чтобы во время молитвы других мыслей не было, чтобы ничего другого глаза не видели. А у ашкеназим можно. Это ж надо — в синагоге пушки с танками рисовать! Тьфу, прости Господи! Да это наверняка ашкеназим и нарисовали, тайманцы и рисовать-то не умеют! В скольких синагогах в армии был — нигде такого не видел!
— Слушай, Цион, а вот надпись…
— Какая надпись?
— На картине этой. ЛО Б'КОАХ… и как там раньше?
— ЛО Б'ХАЙЛЬ!
— Да, хайль! Что это значит?
— А то и значит, что мы не только силой берем, не только танками.
— А чем же еще?
— Вот в этом-то все и дело, — усмехается Цион и собирает в щепоть свою бороденку. — Написано в Танахе: «Не воинством и не силой, но Духом моим»! Вон что они с Божьим словом делают! Где же Дух-то, а? Я тебя спрашиваю, куда они Дух подевали?
— Кто «они»?
— Ашкентозим[27], кто же еще? Когда мы приехали, они над нами смеялись, что у нас детей много; что старухи наши в штанах ходили и на срадьбах улюлюкали; что мы раввину руку целуем. Варварами нас называли. Они из нас второсортных ашкеназим хотели сделать, а мы первосортными тайманцами хотим быть, понял?
Монолог Циона прерывает появление Цахи.
— Кто завтракать едет? — весело кричит он.
— Хватит тебе орать! — высовывается из мешка Цвика. — Спать хотим!
— Я поеду.
— Этим лентяям ничего из столовой не привози, понял? — Цахи шлепает меня по спине жирной ладонью. — Пусть худеют! — и хохочет.
После завтрака оказывается, что у пикапа полетела ось, а наш «джип» приедет только через час. Узнав об этом, я захожу в офицерский сортир и иду поболтать с доктором.
