Таким образом, майские переговоры шли на разных уровнях. Мы проследили ход переговоров между британцами, французами и поляками и между британцами и французами без поляков. Две серии переговоров пришли к совершенно разным выводам: у поляков создалось впечатление, что, хотя и крайне неохотно, британцы и французы придут им на помощь, если они подвергнутся нападению немцев. Они также несколько успокоились, так как поверили, что при создавшихся условиях немцы не вторгнутся в Польшу.
Британцы и французы, в отсутствие поляков, пришли к существенно иному выводу. Они согласились, что в случае нападения на Польшу ничего не смогут сделать для поляков, разве что гарантировать в долгосрочной перспективе разгром Германии. Однако их не слишком беспокоил такой вывод, так как они также верили, что будет найдено политическое урегулирование на условиях, приемлемых для британского и французского правительств. В результате заседания объединенного штаба, начавшиеся в конце марта и продолжавшиеся в апреле и мае, приобрели характер чисто академических упражнений, в которые мало кто из участников верил. Французские предложения, изложенные Гамеленом и Вюйменом при переговорах с польским военным министром, выражали те же настроения.
Но пока решающим элементом в сохранении равновесия была уверенность поляков, что британцы и французы их поддержат и что из-за Данцига войны не будет. Эта самоуспокоенность в Варшаве усилилась после визита советского заместителя комиссара иностранных дел Владимира Потемкина, состоявшегося 10 мая, незадолго до отъезда военного министра на переговоры в Париж. Переговоры Потемкина с польским премьером, полковником Беком, получились необычайно сердечными и успокоили поляков. Он заверил их, что Советский Союз понимает тяжелое положение Польши и намерен продолжать отношения между двумя странами, которые он считает хорошими, правильными и нормальными.
Бек был особенно доволен тем, что советский министр заверил его в понимании советским правительством позиции, занятой Польшей в отношении предполагаемого русского альянса с Британией, Францией и Польшей. Бек объяснил Потемкину, что политика польского правительства – не вступать в особые отношения ни с одним из двух своих могущественных соседей: ни с Россией, ни с Германией. Более того, Потемкин передал Беку инструкции своего правительства, где было сказано, что, если Польша подвергнется вооруженному нападению, Советский Союз будет проводить политику благожелательного уважения к Польше. Это обсуждение бросило любопытный свет на советские намерения, учитывая советские протесты относительно неблагоразумного отношения поляков во время британских переговоров о совместных действиях с Советским Союзом.
