Польская миссия вернулась в Варшаву все же несколько обеспокоенная отсутствием энтузиазма в Париже и особенно тем, что не удалось добиться четких политических обязательств; но она осталась довольна военными заверениями, которые, как она полагала, были получены от генерала Гамелена и командующего французскими военно-воздушными силами генерала Вюймена.
Поляки в действительности зашли значительно дальше в своих предположениях относительно того, что произойдет в начале войны, чем Гамелен был впоследствии готов признать как на суде в Риоме, так и в своих мемуарах. У них, по-видимому, был более ясный и более точный сценарий немецких приготовлений к началу военных действий. Они изложили его французам во время переговоров в Париже и, спустя несколько дней, в конце мая, британцам, когда британская делегация в составе представителей трех видов вооруженных сил прибыла в Варшаву для дальнейших переговоров по вопросу практического осуществления английских гарантий.
Поляки ожидали нападения примерно 77 немецких дивизий. Против них поляки, по их утверждению, могли мобилизовать 52 дивизии, хотя им не хватало тяжелой артиллерии и танков. Однако их главной слабостью было отсутствие необходимых резервов. Они могли обеспечить боевые действия 40 дивизий только в течение трех месяцев. Английская военная миссия пришла к выводу, что без соответствующей помощи союзников поляки выйдут из войны к концу шестого месяца или даже раньше.
Однако главный пункт в аргументации поляков заключался в том, что при концентрации такого большого числа немецких дивизий против Польши у немцев на Западном фронте останется только 25–28 дивизий. Это открывало исключительные возможности для французской армии и королевских ВВС, которые имели бы временное тройное превосходство на суше и в воздухе. Британская делегация полагала, что для обороны западных границ на линии Зигфрида будет оставлено значительно больше немецких войск, примерно 30–35 дивизий. Однако британцы не внушили полякам выводы, к которым пришли на предыдущих штабных переговорах с французами: весьма сомнительно, смогут ли союзные войска на западе сделать нечто большее, чем «сдерживать минимальное количество немецких дивизий, необходимых для обороны линии Зигфрида».
Приближалось лето – опасное время для Европы, когда земля высыхает и становится достаточно твердой для быстрых перебросок войск армий вторжения. Тем не менее правительства и военные штабы продолжали обсуждать перспективу войны как нечто нереальное. У англо-французской и польской сторон постепенно росло неверие в то, что война действительно может разразиться. Короче говоря, во время военных, политических и дипломатических переговоров все еще господствовала вера в эффективность английских гарантий Польше. Эта вера настолько сильно укоренилась в дипломатических кругах Великобритании, что министр иностранных дел лорд Галифакс счел необходимым подчеркнуть решимость Англии начать войну, если независимость Польши окажется под угрозой или если Польша подвергнется нападению. Однако немцы, узнавшие содержание британских инструкций в день их передачи, благодаря неожиданному успеху итальянской секретной службы, отнеслись к предупреждению спокойно. Мы приближаемся к роковой дате, когда Гитлер дал ясно понять своим вооруженным силам, что британская угроза его больше не сдерживает. Он тщательно оценил эти угрозы, и они его больше не пугали.
