. Тщательно собранные и тенденциозно поданные факты о деятельности тех, кого власти называли «церковники и сектанты», едва ли свидетельствовали о существовании серьезной угрозы для режима, с которой он не смог бы справиться. И речь шла уже не о том, чтобы как-то заклеймить тех, кто сопротивляется советской власти, а, скорее, о другом – надлежало выявить и ликвидировать все проявления религиозности, все серые для властей зоны, куда они не могли проникнуть.
Главный удар в 1930-е гг. был направлен против самой массовой в СССР православной церкви. Так, в докладной записке, направленной наркомом внутренних дел Ежовым Сталину, составленной на основании материалов по арестам «церковников и сектантов» с августа по ноябрь 1937 г., вошли данные только по репрессиям против православных и «сектантов», которые будто бы действуют заодно и «ставят своей задачей создание единого антисоветского фронта»[386].
В докладной записке наркома внутренних дел БССР Наседкина «Об антисоветской деятельности церковников и сектантов в БССР по состоянию на 21 июня 1938 г.» отмечается, что органы НКВД БССР в 1937–1938 гг. «нанесли значительный оперативный удар по организованному антисоветскому подполью церковников и сектантов и по церковно-сектантскому активу». Нарком приводит цифры также только по православным и «сектантам»: «За этот период всего арестовано и осуждено – 3247 церковников и сектантов, из них более 400 чел. попов и монахов, 1 митрополит и 5 архиепископов. Следствием по делу церковников установлено, что руководители разных церковных ориентаций полностью находились на службе германо-польской и японской разведок и имели своей целью организацию шпионско-повстанческих кадров»[387]. В этой же докладной приводятся следующие цифры: до революции на территории БССР имелось 1445 православных церквей и 2155 служителей религиозного культа, к январю 1937 г. осталось действующими 74 церкви[388] и менее 100 чел. действующих служителей религиозного культа, менее 300 чел. «попов, не имеющих приходов, а также снявших сан»[389]. На 21 июня 1938 г. в БССР осталось только две православные церкви, в Орше и Мозыре, и было учтено 15 священников, из них 13 снявших сан[390].
Наседкин также отмечал, что в Лепельском и Туровском районах все еще действуют молчальники, несмотря на то, что их актив в значительной степени изъят; на следствии они не говорят ни слова, держатся очень стойко, и даже в камерах ряд из них не вступает в разговоры с другими арестованными; что репрессии не сломили упорства оставшихся и семей репрессированных; что они имеют значительное влияние на окружающее население, которое вслед за молчальниками отказывается получать паспорта, участвовать в выборах и т. д. На 1 июня 1938 г. в Туровском районе продолжали отказываться от получения паспортов 183 чел., из них – 34 мужчины и остальные женщины – единоличники из середняков и бедняков. И далее Наседкин писал: «Из числа “молчальников” выявлено проводящих активную антисоветскую деятельность 30 человек, из них 18 женщин, у части которых мужья репрессированы за антисоветскую деятельность. По данным на 2 июня с. г. агитация “молчальников”» носит такой характер: “Вашей власти нам не нужно, мы признаем только власть Христа…”, “Нужно держаться Христа и не страшиться никаких репрессий…”»
