.
Верховный суд получил жалобы жен Брагина[586], Самулевича и Радивиновича, которые были осуждены по рассмотренному выше Дубровенскому делу. Женщины не согласились с результатами пересмотра дела от 15 мая 1938 г. и настаивали, что их мужья не виновны. Жена Самулевича, Пищалова Софья Соломоновна, писала, что процесс в Дубровенском районе свидетельствует о том, что враги народа «ставят ставку перебить партийные кадры, о чем очень серьезно нашу партию предупреждают решения январского пленума ЦК ВКП(б)»[587]. Жена Самулевича, С. Н. Марголина, в своем письме в спецколлегию Верховного Суда БССР[588] и лично Вышинскому[589] приводила факты необъективности проведенного следствия, что во время судов происходила «компрометация коммунистов для введения в заблуждение следственных органов». О судьях сообщает: Душкин – «весь район знает его как взяточника, политически и морально разложившегося элемента»; Гасман имел связь с польским шпионом Дубровенского РИК Мацко, а Альтшулер провел необъективное следствие[590]. И жена Самулевича, и жена Радивиновича подчеркивают, что организовавший и проведший этот процесс Захарин разоблачен как провокатор, исключен из партии, снят с работы и отдан под суд[591]. Очевидно, женщины знали о том, что теперь виновными названы сотрудники суда и прокуратуры и написали письма в нужном духе, попытались воспользоваться ситуацией для спасения своих мужей.
1 октября 1938 г. ходатайствовал перед Верховным Судом о пересмотре его дела проходящий по этому же делу Кирпиченко, так как были вскрыты факты, «изобличающие органы предварительного дознания и судебного следствия в допущении серьезных процессуальных нарушений». Одновременно в письме содержится донос на инспектора Дубровенского райфинотдела Пугумирского, Кирпиченко указывает, что виновный в его аресте Пугумирский не просто классово-чуждый элемент (чиновник старой армии, женат на дочери полковника), но и враг народа (антисоветски настроен, уже разоблачен как открытый враг народа), и именно этим были продиктованы его действия по «введению судебных органов в заблуждение»[592]. В ответе Верховного суда на жалобы Брагиной, Пищаловой, Марголиной и Кирпиченко от 31 января 1939 г. сообщалось, что оснований к пересмотру дела нет[593]. Однако, как оказалось, это был еще не конец.
