В конце банкета Гарибальди четко выразил свою позицию: отдать всего себя борьбе, встать на сторону короля.
«Когда земля родины будет освобождена от врага, я не забуду, что я — сын Ниццы, и всегда буду готов защищать ее интересы».
Да здравствует Италия, да здравствует Ницца и да здравствует король!
28 июня, покинув Ниццу, Гарибальди прибыл в Геную со своими легионерами, к которым присоединились еще шестьдесят семь молодых жителей Ниццы.
В Генуе все не так просто. Народ полон «радости и волнения». Королевские власти приняли Гарибальди «с холодностью неспокойной совести». Они боятся «красного человека», тех, кто идет за ним, тех толп, которые он может собрать, увлечь за собой — в революцию во имя республики, или повести в бой не по правилам стратегии, намечен-’ной монархом.
Как быть с этим бывшим противником, союз с которым тревожит правительство Турина? Пока он был далеко от Италии, можно было аплодировать его славе. В Генуе, при осторожной игре Карла Альберта, полной скрытых консервативных планов, он — помеха.
Но Гарибальди смущает не только пьемонтских министров и чиновников.
Даже его соратники недоумевают. Неужели он настолько изменил своим убеждениям, чтобы перейти в лагерь короля?
Сложная политическая ситуация, которую Гарибальди упрощает в своих высказываниях, создает напряженность в отношениях даже с теми, кто делил с ним изгнание.
Можно представить себе, как складывались отношения Гарибальди с королем, его министрами и генералами. Между двумя полярными мирами никогда не бывает ни настоящего союза, ни подлинного доверия.
Эти разногласия выходят далеко за пределы политики. Пьембпт-Сардинская монархия родилась на перекрестке двух миров, савойского и ломбардского, и привыкла к «двойной игре», в силу своего положения и своей природы. Как говаривал Людовик XIV, «господин из Савойи никогда не заканчивает войну в том лагере, в котором ее начал».
Их встреча состоялась в генеральном штабе Карла Альберта, в Ровербелла, возле Мантуи.
В этот день, 4 июля 1848 года, в долине По стояла такая страшная жара, что было трудно дышать, как перед грозой. Карл Альберт был подчеркнуто строго одет: мундир по форме, как подобает крупному военачальнику.
Гарибальди, прибывший из Генуи в своем нелепом наряде герильеро, утомлен месяцами морского путешествия и только что пережитыми волнениями.
Кстати, в Ровербелла, с влажным воздухом речной долины, он получит малярию, с частыми, короткими, но тяжелыми приступами.
