— Что же с этой голубкой стало? — нахмурившись, спросил Сверстников.
— Сосед заманил ее в квартиру, нитку срезал. А вот, заметь, все время у моих окон крутится, кормлю.
Вышли на улицу. Курочкин огляделся.
— Утром еще была слякоть, смотри, как все подсохло.
— Пора бы уже снегу быть, декабрь на дворе.
— Пожалуй, градусов пятнадцать будет.
Курочкин поднял воротник пальто.
После обеда Сверстников вернулся в редакцию. Он окинул взглядом свой кабинет. На стене висела копия с картины Шишкина «Утро в сосновом бору». «Мазня, надо же уметь так исказить оригинал!»
Сверстников, сел за стол, обтянутый зеленым сукном; на столе подняли хоботы две автоматические ручки, в углу виднелась белая кнопка звонка. Сверстников слегка ее нажал. Мигом открылась дверь — вошла девушка в строгом синем платье, высокая, с веселыми голубыми глазами. Сверстников уже знал своего секретаря Неллю.
— Слушаю вас, Сергей Константинович, — сказала она.
— Нелля, я нечаянно, если что, я и сам управлюсь, — проговорил Сверстников смущенно.
Нелля прищурилась.
— Вы — заместитель главного редактора. Ваше время надо беречь. Когда обедать соберетесь, скажите — вызову машину. Если в библиотеке книги взять, скажите — сбегаю. Если в театр билеты приобрести, скажите — приобрету. Письмо, телеграмму отправить — скажите…
— И думать вы тоже будете за меня? — усмехнувшись, спросил Сверстников.
Теперь растерялась Нелля, покраснела.
— Думать вы сами станете. Ничего, ко всему привыкнете, не стесняйтесь, звоните. Секретарь для этого и существует. Не могу же я только романы читать!
— Все ясно…
— То-то… — весело заключила разговор Нелля.
— Пора и за дело.
Сверстников углубился в чтение полос. Он с удовольствием прочитал статью о микроэлектронике, не особенно понял секреты дивных открытий и изобретений, но был поражен малым объемом машин и их удивительной мощью. Понравилась ему и статья о новом доильном аппарате. Но обе статьи не вмещались в полосу. Тогда он пригласил редактора промышленного отдела Селиванова и редактора сельскохозяйственного отдела Гундобина. Оба они одновременно вошли в кабинет. Селиванов — крепкий, приземистый человек, Гундобин — худенький, длинноволосый, с впалой грудью.
— Статьи интересные, но, видите, хвосты волочатся на полосах, одну бы надо снять, — сказал Сверстников.
— Никак нельзя, доильный аппарат уже в колхозах, а мы о нем слова не сказали, — раздраженно произнес Гундобин. — Решительно протестую.
Селиванов воскликнул:
