С тех пор Вяткина не всякому показывала прыгающую пружину, не хотела она ее показывать и Сверстникову.
Сверстников, держа в руке лист бумаги с изображением прыгающей пружины, говорил:
— Кандинский, Малевич, ну что же, в истории искусства и они есть…
Сверстников отвел взгляд от прыгающей пружины, пожал руку Вяткиной.
— Заблуждение… Болезнь обновляющегося века.
— Сергей Константинович! — тревожно позвала Вяткина, но Сверстников, должно быть, не услышал ее: дверь за ним закрылась.
Вяткина закурила… «Как трудно с этим человеком, как с ним сложно!» Она взглянула на часы и вскрикнула: «Боже мой, я опаздываю!»
2
Валерия Вяткина пришла на вечеринку к скульптору Зименко с опозданием. Ей помог раздеться ее друг поэт Алексей Красиков. Она бросила на руку ему пальто, Зименко подала шляпу.
— Какая прическа! — воскликнул Зименко.
Окинув взглядом гибкую фигуру Вяткиной, Алексей Красиков сказал:
— Опять другая!
Вяткина смутилась, ей показалось, что над нею смеются. Собираясь на вечеринку, она надела первое попавшееся под руку платье, нацепила какие-то серьги, причесаться толком не смогла. Вяткина потихоньку удалилась, посмотрелась в зеркало и поняла, что она действительно «опять другая».
Сегодня у скульптора Зименко друзья собрались по случаю окончания работы над скульптурой «Беременная».
Поэт Алексей Красиков прочитал стихи. Вяткина процитировала его:
— «Как странно, кажется, я вас люблю…» — это так неожиданно сказано.
Валерия сидела рядом с писателем Лушкиным — милым старичком. Он поддержал Вяткину.
— Справедливы ваши слова: Алексей Красиков очень даровит.
Зименко пригласил осмотреть «Беременную». Гости смотрели на скульптуру и молчали. Красиков, мастер на экспромты, рассеял тишину:
— К чему стремится мать, когда в ее утробе ребенок? К рождению нового. Она вся уходит в это рождение нового. Совершенно закономерно, что живот занимает центральное место, мы не видим или почти не видим лица, рук, ног беременной…
На Валерию смотрело опухшее, с расплывшимися чертами лицо. «И это — счастье материнства?.. — Дрожь пробежала по ее телу. — Нет, я не стану матерью!»
Друзья жали руки Зименко. Безвольно подала свою руку и Вяткина.
— К столу! — пригласил Зименко.
Зазвенел мелодично хрусталь, заблестели, заискрились глаза друзей, они улыбались и шутили. От коньяка стало тепло и весело.
Лушкин быстро пьянел. Он знал за собой эту слабость и решил высказаться, пока не одолел его Бахус.
— Имя Зименко засияет в истории… У меня свое восприятие. И в поэзии также. Что такое солнце? Раскаленная сковорода! Почему это не поэтично? Что такое лицо? Оно мне кажется пуговицей.
